Мое прибывание в Монреале было вынужденным, и я с удовольствием вернулся бы в родную  Францию, с ее теплой зимой, но раз уж приходилось находиться здесь, то оставалось только пытаться решить все вопросы как можно скорее. Томас Гамильтон прекрасно вошел в свою новую роль и справлялся со своей деятельностью, так что если и дальше все продолжится в таком русле, то я смогу отбыть даже раньше чем планировал. Мы закончили наводить порядок, многие были посажены в заключение, некоторые депортированы, а некоторые подверглись казни. Жизнь города стала спокойнее — теперь все шло своим чередом. Агломераты вернулись в город и занимали свои посты, появилось несколько новых обращенных, которые тоже не вызывали проблем, а под предводительством Анклава теперь была собственная стая из сильных оборотней. Стая же Калеба Моргана, который был помилован судом ушла в подполье, по крайней мере мы за ними пристально следили и ничего непозволительного не происходило. Конечно, у меня было несколько личных проблем, которые мне предстояло решить, но сделать это было не так просто даже для меня. Первой проблемой являлась моя племянница и ее брат, и эта ситуация была достаточно запутанной — он был запечатлен и по правилам, я обязан был выдать Лотти за него замуж, но тайна семьи, которую я поклялся хранить ради его же блага, не позволяла мне разглашать этот факт и потому Шарлотта подписала брачный контракт. Я подозревал, что с характером моего племянника это может вылиться в настоящую катастрофу, но отчасти был связан клятвой, так что теперь все зависело от них самих. На самом деле их брак решил бы много проблем в том числе, позволил бы сохранить род Веберов, но Шарлотта пока и слышать об этом не хотела. Другая проблем заключалась в моих детях. Моя дочь, что давно переросла пубертатный период наотрез отказывалась выходить замуж и даже если были какие-то претенденты, то после общения  с ней они достаточно мягко, и с долей опаски, но все же отказывались от идеи женитьбы, а воспитательные беседы с дочерью не приводили ни к чему. Правда в этом вопросе я нашел решение — Виктория выразила желание обучаться алхимии, и я напомнил своему давнему другу о том, что он мой должник, так что Виктория заступит в попечение Гидеону и тут я предвидел два исхода событий — либо она не выдержит испытания и согласится на моим условия по нашей договоренности, либо заключится достаточно выгодный брак. Однако, несмотря на слухи, что ходили вокруг меня я не был человеком циничным и счастье моих детей было для меня не менее важно, чем наследие, именно потому я еще не принудил их обоих действовать по моей воле. Но если с Викторией еще можно было решить вопрос, то мой сын, мой наследник, чаще всего причинял сплошную головную боль. Люсьен был характером не в меня и не в свою мать, в нем цвел дух бунтарства, покорить который не получалось ни у кого. Он уважал меня, но его мнение во многом расходилось с правилами нашего общества и я лишь надеялся, что это исправит время. Традиции нужно чтить и не только потому, что как считал мой сын, мы привыкли в них жить, просто традиции обеспечивают порядок. Если жить и уподобляться нравственности смертных, то наше общество превратится в такой же непотребный хаос, как и у них. Споры что зачастую возникали у нас с Люсьеном в итоге не приводили ни к чему и я не допустил бы его до главенства в Анклаве до тех пор, пока он не станет взрослее и осмысленнее. Тема его женитьбы тоже поднималась мною не раз, но мой сын во многом был ветром в поле, который не желал связывать себя узами брака, а иногда, как и его сестра, поднимал вопрос о свободе выбора и любви. Любовь — во многом лишь помеха и я знал это, как никто другой. Гораздо легче было состоять в браке в партнерских отношениях, где четко были обговорены права и обязанности сторон. Любовь — непостоянная константа, она не поддается логике и разуму, ее сложно контролировать и потому она была нежелательна.
В любом случае, втолковать что-то им на данном этапе жизни было бесполезно и мне оставалось лишь ждать, пока их разум не окрепнет.
Сегодня у меня выдалось немного свободного времени, так что я решил дать своей лошади немого размяться, и отправился на верховую прогулку. Диаваль был достаточно норовистым конем и с ним с трудом справлялись даже конюхи, но мне он подчинялся всегда, ведь я вырастил его сам. Жеребец раздувал ноздри, выдыхая клубы пара и тихо гоготал, перебирая ногами, так что я положил руку ему на храп, поглаживая шерсть.
- Все хорошо друг. Сейчас ты разомнешься.
Он был далеко не первой моей лошадью, их было уже сотни, но каждому я давал одно и то же имя и все они были потомками моего первого жеребца, в этом я был консервативен. Выведя жеребца на улицу я сел в седло, легко подбирая поводья и поехал по направлению к лесу. Правда, не успели мы отъехать далеко, как послышалась резвая дробь копыт, и я обернулся, чтобы с удивление увидеть никого иного, как Констанс, что догоняла нас на своей маленькой, почти что кукольной арабской кобыле. Я придержал жеребца, чтобы девушка могла поравняться с нами и перевел его в шаг, по крайней мере временно.
- Не думал, что вы тоже поднимаетесь с рассветом.
Девушки из аристократический семей как правило поднимались ближе к полудню и исключений было достаточно мало, вроде моей дочери. Стоило Констанс ответить, как я насмешливо выдохнул, после чего продолжил свой путь, углубляясь в лес.
- Возможно это взаимно. Многие из них нас не жалуют.
После слов девушки я легко улыбнулся уголком губ.
- Скорее своему коню. Диаваль слишком застоялся.
Я всегда относился к лошадям больше, чем к домашним питомцам, я вырос в то время, когда лошадь была и другом, и напарником и средством передвижения и это не изменилось для меня с годами. Да — лошадей заменили машины и они были быстрее, удобнее, но аристократы оставили за собой традицию не только обычной езды верхом, но также конной охоты и даже соревнований по пересеченной местности. Я покачал головой.
- Нисколько. Но я предлагаю немного ускориться, если вы не против.
Жеребец всхрапывал, чувствуя близкое присутствие кобылы и нервничал, но мне не составляло труда с легкостью его сдерживать. После согласия девушки я отпустил поводья, предоставляя лошади возможность перейти в галоп, а потом и в карьер. Мы мчались по заснеженному лесу, легко минуя деревья и наслаждаясь скачкой. Правда начал подниматься порывистый ветер, что срывал снег с ветвей деревьев и мне это не нравилось — погода в Монреале была очень непредсказуема и в любой момент могла начаться метель, а мы были уже слишком далеко от дома. Какое-то время мы мчались вперед, но после решили дать лошадям передохнуть и перевели их сначала в рысь, а потом в шаг, приближаясь к чаще леса. Я пытался разглядеть небо между ветвями, но оно было свинцово серым, покрытом снежной пеленой. Становилось холоднее и я плотнее запахнул сюртук.
- Погода портится. Боюсь, что мы можем попасть в метель.
Ветер и правда становился все более сильным и порывистым, и сейчас поворачивать домой было достаточно неразумно. После слов девушки я немного нахмурился.
- Метели здесь безжалостны, особенно в лесах и полях. Мы можем не найти дорогу домой и потеряться, а холод нам нежелателен. Лучше будет переждать непогоду.
Я направил жеребца влево — я часто ездил по этому лесу и знал, что здесь есть небольшая старая мельница — она была заброшенной, но достаточно крепкой для того, чтобы выдержать натиск бури. Девушка последовала за мной, но ветер все поднимался и вскоре, нас начало практически сметать с седла. Я укрыл лицо шарфом, спасаясь от ледяной стихии и чувствовал, как окоченело мое тело, и даже крепкому Диавалю стало тяжело пробираться сквозь поднявшуюся метель, что уж говорить о крохотной лошадке девушки. Ветре свистел вокруг и я махнул рукой, стараясь перекричать пургу, чтобы девушка услышала.
- Там есть старая мельница, осталось немного.
Девушка не ответила, что было неудивительно в такой ситуации. Прошло порядка получаса, прежде чем мы заприметили небольшой домик я и подогнал жеребца, чтобы он шел быстрее. Стоило нам приблизиться к мельнице, как я спрыгнул сам, хватая жеребца под уздцы, а потом с легкостью оторвал от седла девушку, опуская ее на землю.
- Идите внутрь, я займусь лошадьми.
Она кивнула и я проводил взглядом хрупкую фигурку, что скрылась за скрипучими дверьми. Я же подхватил под поводья лошадей, а после завел их в небольшое помещение мельницы, дабы укрыть от непогоды. Расстегнув подпруги и сняв седла, я осторожно сложил их на старые жернова. Лошади были мокрыми, от них шел пар и они могли заболеть, но здесь повсюду было раскидано сено. Недолго думая я стал брать охапки и растирать вороные бока, пока они не подсохли. Мне пришлось снять сюртук и остаться лишь в рубашке, так было удобнее. Закончив с растиркой я поднялся по небольшой лестнице наверх, чтобы скинуть еще сена, оно было старое, но вполне еще пригодно в какую-никакую пищу. Я не ожидал, что девушка выйдет, наблюдая за мной и я обернулся к ней, стоящей у порога.
- Что-то случилось?
Я отряхнул руки от сена и подошел ближе к девушке, глядя на нее сверху вниз. Рубашка распахнулась на груди, обнажая серебряный крестик, что болтался на шее.
- Я был занят, так что успел согреться. Но лучше растопить камин если он тут есть.
Лошади чувствовали себя комфортнее, так что я разнуздал их, а затем направился в небольшую боковую комнатку. За окном свистел ветер, здесь было холодно, но стены и окна были достаточно крепкими, чтобы выдержать натиск стихии. Камин и правда обнаружился, как и шкаф с какой-то посудой, покосившаяся кровать, и даже стол. Складывалось ощущение, что кто-то тут жил не так и давно. Дрова обнаружились рядом, так что я забил ими камин, а после отыскав спички зажег пламя. Потребуется время, чтобы комната прогрелась, так что я отыскал чайник и наполнил его водой со скважины и поставил на огонь.
- Все будет в порядке. Сядьте ближе к огню, вы продрогли. Как только чайник вскипит, я постараюсь сделать чай, он поможет быстрее согреться.
После слов девушки я пожал плечами.
- Легко привыкнуть к праздности, когда все делают слуги, но никогда не знаешь в какой ситуации окажешься. Иногда можно надеяться только на себя.
Я всегда был аристократом, но будучи юнцом водил дружбу с деревенской ребятней, от которой  я многому научился. По мере того, как я взрослел знания накапливались и наверное не было почти ничего из необходимых навыков, которым я бы не был обучен.
- Вы девушка, Констанс. Вам это и не требуется. Рядом с вами, я уверен, всегда будут мужчины, которые смогут разобраться в любой ситуации.
Хотя если смотреть на совсем юнцов, то я сомневался в том, что они знают хотя бы то, как обращаться со спичками. Нынешняя аристократия слишком холила своих детей, и я не был уверен в том, что это правильно. Я был воспитан так, что никакая работа не зазорна для мужчины, даже если он обладает титулом. Плох был тот лорд, что знает меньше своего вассала. Я был обычен даже оказывать первую медицинскую помощь, если нужно.
- Надеюсь, что мое общество вас не тяготит, мисс Море.
Тем временем чайник вскипел и я обдал кипятком пару кружек, прежде чем заварить там чай и судя по упаковке — современный, кто-то точно тут жил. Я протянул кружку девушке.
- Это не так вкусно, как могло бы показаться, но он вас согреет.
Я улыбнулся после слов девушки, а после убрал одну кружку в сторону.
- Вы удивитесь если узнаете, сколько всего можно сделать, если отбросить брезгливость, но я не настаиваю. Если вам холодно, я дам вам свой плащ. Он теплый.
В конце-концов комфорт девушки, тем более той, что находилась на моем попечении был гораздо важнее, чем мой собственный. Я пожал плечами на ее слова.
- Я мужчина, Констанс. Мои неудобства менее важны, чем ваши.
После этого я поднялся на ноги, чтобы снять свой плащ с крючка, на котором он грелся у камина и накрыл им дрожащие плечи брюнетки, а после снова сел у огня. После слов девушки я покачал головой, не задумываясь отвечая на ее слова.
- Я старомоден Констанс. Я был верен жене и чту ее память.
По своему я даже любил Бланку — мы много веков прожили бок о бок и за это время прониклись друг к другу крепкими чувствами. Может это и не была любовь со страниц книг, однако ее кончина меня терзала, я тосковал по ней и испытывал чувство потери. Она была моей подругой, матерью моих детей, моим слушателем и утешением.
- Одиночество не пугает самодостаточных людей. У меня есть дети, есть верные друзья и этого вполне достаточно. Я мог бы жениться вновь, но нет ни одной женщины, что затмила бы для меня жену, а для династических браков я слишком стар. И это не требуется.
Я знал, что есть немало женщин, что хотели бы стать супругой главы Анклава и одного из тех, чей род сравним с ветвью рода королей, но вопреки расхожему мнению я не любил лицемерие, и я не хотел окружать себя им еще больше, чем есть сейчас.
- Внешность лишь внешность. Поверьте будь я горбуном с кривыми зубами, осталось бы не меньше тех, кто ради богатства и титула согласился меня терпеть. Лицемерие Констанс, во многом основа нашего общества, но это не значит, что мне это нравится.
После слов Констанс я улыбнулся — она была еще слишком молода.
- Присущ. Но у некоторых преобладают более приятные качества. Искренность, доброта, умение утешать и слушать. К сожалению, они встречаются все реже.
Молодость — она отчаянна. Они все считают себя первооткрывателями. Думают что знают и понимают больше, что мы — пережиток прошлого, но это было далеко не так.
- Не мне об этом судить. Но если я и решу жениться снова то лишь на той, в которой найду больше, чем эгоизм, властолюбие и алчность, коими полны современные леди.
Кажется, метель за окном начала стихать, а мы тем прочим проверил за разговорами уже не один час. Вылив остатки чая в камин, чтобы затушить пламя я проверил, чтобы все точно потухло, а потом протянул девушке ее пальто, которое успело обсохнуть.
- Ваша правда. Переодевайтесь, метель улеглась и нам лучше вернуться.
Оставив девушку в комнате я переместился в мельничную, чтобы вновь взнуздать и поседлать лошадей. Стоило мне закончить, как вышла девушка и протянула мне мой сюртук, так что я снова оделся, а после подхватил поводья, выводя лошадей на улицу.
- Если желаете, попрошу превратить это в ваш летний домик.
Я помог девушке сесть верхом, передавая ей поводья, а после и сам взобрался в седло, трогая пятками бока лошади и направляя жеребца в сторону дома. Сейчас было двигаться тяжелее — намело много снега, ноги лошадей тонули в снегу, но максимум час или полтора и я уверен, что мы доберемся до особняка, где сможем отдохнуть. Я улыбнулся.
- Я и не стремлюсь к этому, Констанс. Ваше общество меня не угнетает.
После этих слов мы решили перейти на легкую рысь, чтобы добраться до дома быстрее.