В последнюю нашу встречу с моим братом, который оказался им лишь наполовину, я твердо решила больше не видеться с ним вновь. Я сама не ожидала от себя, что способна рассердиться из-за той лжи, которую я услышала, но когда я оказалась дома, то отчего-то уверенность моя постепенно стала улетучиваться, словно тополиный пух с ветвей деревьев в июле. Я много думала о том, что произошло - думала о том, кто мы друг-другу и во что Дамьен превратил жизнь нас обоих. Я почти не выходила из своих покоев и даже отменила встречу с будущим мужем, хотя понимала, что он мог понять ее превратно. Так странно - одновременно рассерженная, обиженная, стесненная в собственных чувствах я не могла найти в себе успокоения. Я не могла прогнать мысли, что поступаю неправильно, но я не знала, что мне делать. Любовь Дамьена - то, что он называл любовью пугало меня и не находило отклика в моем сердце, но в то же время, что-то внутри меня тянулось к нему, тосковало по нему. Это было неправильно, но это было так.
Спустя несколько дней ко мне зашел мой дядя и мне стало спокойнее, когда я смогла просто чувствовать его присутствие в своей комнате. Дамиан всегда давал мне чувство защищенности, покоя, всегда поддерживал меня - я могла делиться с ним своими переживаниями, которые он выслушивал и всегда давал мне совет, но сегодня его совет показался мне странным. Он убедил меня поехать к моему брату и поговорить с ним, чтобы узнать все, но сам на мои вопросы отвечать отказывался, лишь говорил, что я все пойму. После ухода моего дяди я долго лежала на постели, глядя в потолок несмотря на то, что скоро стемнело, а я и вовсе не включала свет. Мысли мои текли в тысяче разных направлений и я никак не могла выбрать то, что было бы верным. Однако, возможно Дамиан был прав - я должна поговорить с братом и узнать все до конца перед тем, как расставлю все точки над и. Избавиться от водоворота мыслей в голове не получалось до самого рассвета, после которого я забылась кратким сном, а стоило мне проснуться, как я немедля решила навести визит в свой бывший дом. После того, как я узнала всю правду, я перестала испытывать страх перед Дамьеном. Наверное он всегда казался мне чем-то большим, почти что подобием Бога на земле - я считала, что ему не ведомы страх и боль, но стоило мне вспомнить выражение его глаз в тот момент, как я уходила, и я понимала, что ошибалась. Он не человек, нет, как и все мы, но при том в нем нет ничего Божественного. Он подвержен чувствам.
Я сообщила дяде о том, куда направляюсь и он пообещал прийти за мной если я не вернусь домой до восьми вечера без предупреждения. Дом Дамьена находился недалеко, так что я решила пройтись пешком, к тому же, я любила пешие прогулки по живописному поселку. Облачившись в кремовые брюки и белоснежную блузку я завязала кудрявые волосы в высокий хвост, перетянув их лентой, а поверх накинула пальто, выходя из дома. Я добралась до дома брата менее чем за пол часа и дворецкий встретил меня, почти не выказывая удивления. Я спросила где мой брат и получила ответ, что он в своем кабинете, так что я направилась туда. На пороге я сделала глубокий вдох, а после открыла двери и тут же оказалась под пристальным взглядом льдистых глаз. Наверняка он был удивлен моим появлением здесь, но даже если это было так, то никакого вида мужчина не подал. Я замерла у порога.
- Добрый день, Дамьен. Могу я войти?
После его слов я удивилась - пару дней назад он желал видеть меня в своем доме, а теперь задавался вопросом зачем я здесь?
- Я пришла объясниться с тобой обо всем, что произошло.
Я знала, насколько любопытны могут быть слуги, так что прикрыла за собой дверь, а потом, небольшими шагами все же прошла в кабинет, останавливаясь напротив стола за которым сидел брат. Раньше я почти не бывала в этом помещении, я редко покидала свои покои, по многим причинам. Я выдохнула.
- Если ты позволишь, то для начала я хочу понять, почему ты лгал мне. Зачем держал в доме, будто пленницу, зачем преследовал меня и заставлял испытывать к тебе страх столь всепоглощающий, что он превращался в ненависть? За что ты причинил мне столько боли?
Ведь я была ребенком, совсем еще юной, когда мой брат впервые вошел в мою спальню. Он научил мое тело любить его, но душу - ненавидеть и бояться. Он был моим наваждением и одновременно моим ночным кошмаром и сейчас я смотрела на него, во взгляде его силясь найти ответ, понять причины, что побудили его так поступать со мной. Дамьен был чудовищем, монстром, что превратил мою жизнь в ад, но сейчас я была здесь, рядом с ним и пришла к нему по своей воле. Я даже не могла полномерно объяснить самой себе зачем я здесь, но чувствовала, что несмотря ни на что поступаю правильно.
- Да, лгали мне, как выяснилось все. И если честно я до сих пор не понимаю, отчего мой дядя настоял на том, чтобы я вела этот разговор.
Я убрала за ухо прядь волос - непослушный локон, что все же выбился из моей прически и наспех облизнула губы.
- То что ты называешь любовью, невозможно понять. Ты наполнил мой сад птицами, что не пели, страдая в клетках. Подарил чудесный дом, из которого не было возможности выбраться. Отчего ты не смог понять, что не любовь во мне ответную порождал, а лишь страх и злость?
Я правда пыталась дать ему понять,как я чувствовала себя. Дать понять, что он ранил мои чувства. И я смогла бы полюбить ему в ответ, лаской он добивайся этого, а не ударом плети. Добрым словом, а не наказанием. Терпением, а не нетерпеливостью. Но он не слышал меня. Не понимал.
- От того, что жизнь мою ты взял без согласия и распоряжался ею так, как лишь тебе угодно. Кем я была для тебя? Фарфоровой статуэткой, что ласкает взор? Что ставят в антресоль, дабы не разбить и хранят лишь затем, чтобы любоваться? Да - ты любил меня. Ты утверждаешь что любил, но ты пугал меня своей одержимостью, своей жаждой власти. Ты ведь никогда не слушал ни моей мольбы, ни моей просьбы... Или не хотел слышать.
После слов брата я покачала головой, а затем услышала, как дрогнул мой голос, а в глазах встали слезы.
- Любить можно лишь того, кто позволяет себя любить Дамьен! Кто нуждается в любви, а не вырывает ее силой. Я любила тебя как брата, пока в мой день Рождения ты не воспользовался своей силой. Я бы любила тебя как мужчину, не реши ты получить все и сразу. Любила бы.
После его слов я остановилась, покачав головой. Он был уверен лишь в своих словах даже не допуская того, что все могло быть иначе.
- Но как ты думаешь, кого я видела в тебе после? Кого вижу сейчас?
Я опустила глаза, а затем снова села на кресло перед столом брата, и какое-то время молчала, думая, как обличить свои мысли в слова.
- И да, и нет. Это слишком сложно, чтобы я сама понимала то, что происходит. Я больше не боюсь тебя, но и любви к тебе такой, какой ты жаждал нет во мне. Все слишком запутанно - ложь, жестокость, боль, что ты причинил. Я хочу стать женой, хочу стать матерью, но в глубине души я понимаю, что и мужа полюбить я не смогу. Возможно, во мне больше никогда не будет этого чувства. Да ты прав, хочу я счастья и покоя. Устала я от страха и от плена, но где-то в глубине души я понимаю, что поступаю неправильно. Я пыталась найти ответ у Дамиана, но он сказал, что ты лишь сможешь дать его.
Я надеялась лишь на то, что впервые за долгие годы брат сможет честным быть со мной. Я не просила боле ничего, кроме правды. Стоило брату заговорить, как сначала я почувствовала лишь возмущение, но стоило ему окончить фразу, как мои брови нахмурились, а сердце стало биться чаще. Я вновь поднялась на ноги, глядя в лицо брата с недоверием, непониманием, удивлением. Я старалась уложить все в голове и нервно облизнула пересохшие губы.
- Запечатление? Но... Ты вампир, а это оборотням лишь присуще.
Стоило Дамьену оповестить меня о своем происхождении, как я на миг будто отпрянула, но смогла устоять на месте. Какое-то время я молчала, думая о том, какая любовь была у моего отца и матери, как они дорожили друг-другом. Я не могла поверить в то, что папа мог пойти на такое....
- Но как же.... Отец не мог... Он был не таким. Мама была единственной любовью его жизни... Они жили друг для друга, это...
Я говорила тихо, пытаясь уложить эти мысли в своей голове, а потом подняла глаза на брата, покачав головой.
- Но почему ты молчал? Отчего не сказал правды?
Я не знала о том, что чувствую при запечатлении, но была наслышана о том, что пара становится сосредоточием твоей жизни, центром вселенной и что контролировать это практически невозможно. Сейчас, постепенно, вся мозаика начинала складываться и мне было ясно почему мой брат был так одержим мной. В том была не только лишь его вина, но и вина его натуры, которую, возможно, контролировать он не мог, даже если и пытался. Брат отвечал и мне чудилось, или в словах его я слышала горечь? Я помнила его с самого детства, он был много старше меня и мальчиком я его не видела, но могла представить тоску его по дому, откуда его отсылали прочь, точно стараясь вычеркнуть его из жизни. Он был разлучен с семьей и с той, к кому его влекло. Внезапно мое сердце сжалось от жалости и осторожно, я сделала пару шагов по направлению к нему, остановившись рядом. Нахмурившись, я вгляделась в его лицо и увидела под маской его холодности нечто большее. Было ли оно всегда и я не замечала, или же появилось внезапно? Я выдохнула, покачав головой, а потом осторожно протянула руку, чуть дрогнувшей ладонью накрыв его щеку,погладив кожу большим пальцев.
- Мне жаль.
Его вины не было в том, что он родился таким. Много грехов за ним было, но только не в рождении его. Было несправедливо и ужасно там обходиться с сыном, даже если он не был чистокровным, даже если был плодом запретной связи, он не выбирал кем ему быть. И мне правда было его жаль.
- Я жалею не тебя. А мальчика, которого выгнали из отчего дома. Который не выбирал кем ему родиться и не нес ответственности за то, что с ним произошло. Жалею человека, который испытывал боль и нуждался в любви. И не получал ее. Жалею, что жизнь может быть так жестока.
После слов брата я улыбнулась - печально, уголками губ, а потом отняла свою руку.
- Я знаю.
Я перевела взгляд за окно, где лес укутан был в белоснежный снег и какое-то время думала о том, что мне предстоит принять непростой выбор.
- Я не выйду замуж. С женихом своим помолвку я расторгну. Что бы ты не сделал, я не хочу, чтобы ты страдал еще больше и заставлял страдать других. Не хочу еще больше жестокости и насилия. Пора это прекратить и если это зависит от моего выбора, то так тому и быть.
Я понимала, что этим ставлю крест на своей мечте и своем счастье, но мама всегда учила меня, что нельзя думать только о себе. Нужно заботиться о близких даже тогда, когда они причиняют тебе боль. Нужно поступать правильно и оставаться человеком, хотя бы глубоко внутри себя.
- Ты называешь глупой меня, но видишь одолжение там, где его нет. Да, я не хочу жестокости и насилия. Но повторюсь, я не хочу причинять больше боли и тебе. Если бы я знала раньше о том, что ты испытываешь на самом деле, то не приняла бы решения выйти замуж. Я никогда не ненавидела тебя настолько, чтобы целенаправленно заставлять тебя страдать. И побег мой был тебе не в наказание, а лишь попыткой выбраться из плена. Но больше ни к чему об этом говорить - все это прошлое. Теперь мне многое понятно и на вещи многие смотрю я по-другому. И хватит на этом.
После слов Дамьена я выдохнула, и какое-то время молчала, прежде чем перевести на него взгляд.
- Дамьен... Я расторгну помолвку, как и обещала, но... Я не говорила, что вернусь в этот дом.
Я чувствовала, что брат начинает злиться, потому терпеливо дала ему пару минут, прежде чем начать говорить.
- Я никогда не попыталась бы этого сделать, поскольку уважаю тебя и к тому же, знаю какое место должна занимать женщина.
В этом не было упрека, все мы воспитывались в той стезе, что мужчина главный в доме и я никогда не желала с этим спорить. Мужчины вершат судьбу мира, защищают и оберегают нас и я не желала бы другой судьбы. Я лишь старалась подобрать слова, чтобы объяснить ему все правильно.
- Я прошу тебя, пожалуйста, позволь мне объяснить. Да, я теперь все знаю. Не буду говорить что понимаю твои чувства, поскольку мне неведомы они, но Дамьен, я не хочу снова оказаться запертой здесь. Не иметь возможности выйти из дома, видеть друзей, или выехать верхом и наблюдать за миром лишь из окна своей спальни. Я не буду скрывать, что тело мое тоскует по тебе, но мне больно от того, что ты берешь его когда тебе заблагорассудится не останавливаясь не перед чем. И продолжать жить так, под одной крышей во грехе, это неправильно. Ты же знаешь, что я была воспитана иначе.
Я пыталась дать ему понять, что не отталкиваю его, но и жить так, как жила раньше я уже не смогу. Я зачахну, как роза, брошенная на снегу. услышав слова брата я опустила глаза. Меня огорчало то, что он по прежнему слышал лишь то, что хотел услышать. То, что его устраивало. Но не все сразу.
- Не сплетни меня останавливают, ты же знаешь. Ты не видишь разницы между тем, чтобы обладать мной всецело и тем, чтобы я тебя любила. Я и сама не знаю, чего ты хочешь больше, более того не знаю, что тебе нужно больше.
После слов Дамьена я вновь обернулась к нему и обхватила прохладными руками его горячую ладонь, глядя в глаза.
- Тогда пообещай. Пообещай что попробуешь - что хотя бы попробуешь жить иначе. Не сразу, постепенно, но попробуешь. Я никогда не стала бы требовать от тебя больше, чем человек в состоянии дать. Я вернусь - не как невеста, но я буду здесь. И в свою очередь я тоже буду пытаться изменить свое отношение. Во мне нет ненависти к тебе и может быть, со временем, я смогу понять твои чувства. Может быть я смогу их разделить.
После слов мужчины я выдохнула, а потом осторожно улыбнулась, отпуская его ладонь.
- Хорошо. Тогда я позвоню дяде и попрошу, чтобы он распорядился по поводу моих вещей и лошади. Чтобы все доставили сюда.
Я не получила ответной улыбки, но мой брат и вовсе почти не улыбался. Я кивнула, намереваясь направиться к выходу.
- Как скажешь. Тогда я подожду в гостиной.
Дамьен больше ничего не сказал мне, лишь проследовал за мной на выход, а покуда он пошел к слугам, я направилась в гостиную, чтобы позвонить Дамиану.