Этому лесу было больно. Сама земля здесь была настолько напоена кровью и страхом, что лес медленно умирал, уже не пытаясь бороться. Я часто бродила среди деревьев, не важно в облике зверя, или же в человеческом и пыталась спасти его, насколько это было возможно. Мне было больно от того, что больно всему живому в этом лесу. Я знала о том, какая кровопролитная война тут велась, я не имела права вмешиваться, но видела столько душ, которые теперь вынуждены вечно бродить вокруг этих лесов, в поисках покоя, который им не суждено достичь. Сегодня лес прошептал мне, что все закончилось. Смерть, что цепями оковывала это место отступила, давая земле передышку. Выскользнув из окна общежития я мягко приземлилась на землю, пока Чингиз облетел территорию убедившись, что тут никого нет. Обернувшись белоснежной тенью я скользнула между деревьями, растворяясь среди них, вдыхая запах недавнего пожара и людской крови, вперемешку с волчьей. Быстрой лаской я скользила между вековых тисов, пробираясь к месту пожара, чтобы почтить память тех, кто погиб здесь незаслуженно, в страхе и боли. Тени за моей спиной сгущались, шептались о том, что здесь произошло, но задерживаться здесь я не стала. В последние несколько дней меня неумолимо влекло дальше, дальше от леса, дальше от деревьев, ближе к человеческому месту обитания, но при том я не чувствовала, что меня тянет к людям. Чингиз скользил среди крон деревьев наверху, сообщая мне о том, что мы здесь одни. Я старалась держаться в отдалении от других обращающихся, также как люди держались в отдалении от меня. Я не пыталась найти свое место среди них, хотя иногда наблюдала за стаей в университете, или же встречала тех, кто относился к Северу. Я не делила лес на территории, потому что лес не мог никому принадлежать, он был свободен. Сейчас передвигаться здесь стало безопасно, так что я летела вперед, пока наконец не оказалась на пригорке, смотря за тем, как на нем возвышается огромный дом. Он был похож на замок, в котором я часто бывала, но был меньше. Я чувствовала, что тут жил волк - одинокий, опечаленный, потерянный, и именно потому меня сюда влекло. Чингиз облетел территорию, а после приземлился мне на спину, впиваясь когтями в длинную шерсть. Я долго время стояла неподвижно, вглядываясь в темные провалы окон, за которыми казалось бы, нет жизни, но я знала что это не так. Я чувствовала запах лошадей, выстиранного белья на заднем дворе. Мне хотелось посмотреть поближе и я осторожно пошла вперед, стараясь ступать как можно тише. Прошлогодние листья шуршали под лапами, и они же скрыли от меня ловушку, что была расставлена с целью поймать кого-то подобного мне. Я слишком поздно поняла, что попалась, лишь когда капкан захлопнулся, зажимая мою лапу. Я тихо взвизгнула, попытавшись ее освободить, но лишь почувствовала боль - серебро слепило и лишало сил. Чингиз закричал, срываясь с моей спины, а я покорно легла к земле, прижавшись к ней. Я провожала взглядом ворона, что начал биться в окна, ища помощи. И я чувствовала, что эта помощь придет. Боль пульсировала, поднимаясь от лапы к самому горлу, так что я закрыла глаза, стараясь не шевелиться. Прошло какое-то время, прежде чем я услышала шаги, и подняла голову, смотря на человека, что ко мне приближался. Но нет, он не был человеком, он делил свое тело и разум со зверем, как и я. Увидев меня он замер, вдыхая ночной воздух и я почувствовала, как мое тело задрожало в ответ на его взгляд. Вот почему меня так тянуло сюда, вот кого я чувствовала. Того, кто оказался предназначен мне. Той, что была проклята быть невестой дьявола. Я никогда не искала своей пары, ведь бабушка учила меня тому, что все приходит лишь в свое время, и чаще всего духи подстраивают все именно тогда, когда ты совсем этого не ждешь. Я чувствовала его, его смятение, его желание мне помочь, потому не двигалась, пока он не приблизился. Я наблюдала за ним внимательно, не моргая и лишь когда он подошел ближе я поднялась, но не сделал попытки к бегству. Стоило мне увидеть его, как я почувствовала доверие и любовь, которые заполнили мою душу. Это было естественно, об этом говорила мне бабушка в свое время. Я склонила голову, внимательно наблюдая за тем, что он будет делать дальше. Чингиз слетел с ветки на мою спину, пронзительно глядя на незнакомца. Я услышала его голос и повела ушами в его сторону, запоминая тембр и интонации. Меня влекло к нему, мне хотелось узнать о нем больше. Когда он подошел ближе Чингиз вспорхнул с моей спины, слетев на ближайшую ветку, а я позволила мужчине подойти ближе, не шевелясь. Я наблюдала за тем, как он стянул с себя куртку, чтобы замотать свои руки, а после он разжал капкан и я достала лапу - кость была сломана в двух местах. Я вздохнула, поднимаясь во весь рост. Он не уходил, лишь выпрямился, вставая в полный рост и смотрел на меня, а потом перевел взгляд на мою лапу. Я внимательно смотрела в его глаза, после чего кивнула и поджав под себя лапу прошла мимо него, слегка задев его хвостом. Необычное ощущение, при этом касании будто какая-то неведомая сила прошла сквозь мое тело, пронзая его одновременно тысячью игл. Сердце на миг замерло, чтобы потом забиться в два раза сильнее. Я была не крупной. Моя спина была на уровне его груди, так как он тоже не был слишком высоким. Он тоже на миг замер, а после пошел вперед, не сильно торопясь. Мы остановились у дверей его дома и он зашел внутрь, но я осталась стоять на пороге. По обычаям моего народа, я не могла зайти внутрь, пока меня не пригласят, а потом у отвела уши назад, глядя на него в упор, ожидая. После его вопроса я выдохнула, склонив голову.Я могла обратиться в человека, но мое тело хранило память о моей жизни, рассказывать о которой я не хотела никому. Он отошел на минуту, а после вернулся, протягивая мне халат, но ему пришлось подойти ближе, чтобы протянуть его через порог. Я взяла халат в зубы, а после на миг прикрыла глаза, позволяя пламени охватить мое тело. Халат я продолжала держать в зубах, так что он полностью скрывал меня и мне оставалось лишь продеть руки в рукава, хоть раненой руке это и причинило боль и я увидела, что он тоже нахмурился. Я была ниже его и гораздо более хрупкая. Я прижала к себе израненную руку.
- Я не могу войти в чужой дом, пока меня не пригласят.
Нараспев произнесла я, глядя в его глаза. Я никогда не обращала внимания на внешнюю оболочку души, но он казался мне довольно мужественным, каким видимо и должен быть мужчина. После того, как он отошел в сторону, слегка склоняясь, я улыбнулась, а после прошла внутрь, ступая босыми ногами по полу. Я вскользь коснулась его руки, проведя по ней кончиками пальцев, чтобы узнать о нем больше.
- Сколь же долго ты живешь в этом мире. Совсем один.
Я не задерживала на нем взгляд, смотря куда-то вскользь, а после прошла вперед, оглядывая видимо гостиную. Цыгане никогда не жили в домах, наш удел был шатры, что едва касались земли, их было легко свернуть и увезти на навьюченных лошадях. У цыган не было дома, потому что весь мир был нам домом, мы никогда не задерживались на одном месте и мне до сих пор непонятно было, зачем это делают прочие народы. Он шел следом за мной и после его слов я обернулась, чуть склонив голову на бок, внимательно вглядываясь в его лицо и протянула руку.
- Помогай.
Чингиз сел на окно гостиной с другой стороны, и в ответ на карканье ворона я улыбнулась, после чего он сложил крылья и стал спокойно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Мужчина взял какую-то коробку, видимо там он хранил лекарства. Он достал пузырек с жидкостью, которая почти ничем не пахла и я почувствовала легкое жжение, на которое не обратила внимание. Я подняла голову, разглядывая винтовую лестницу.
- Из Валенсии, это в Испании.
На его вопрос я задумчиво опустила голову, глядя куда-то в даль, за окно.
- Я не остаюсь надолго в одном месте, как и народ, к которому я принадлежу. Я здесь, потому что земля здесь дрожала от боли.
Я подняла глаза, внимательно глядя на его лицо, которой сейчас было так близко. Я склонилась чуть ближе, ощущая жар его кожи.
- Я кало. Это один из древнейших родов цыган, которые еще чтят традиции предков и живут в единении с миром.
После его слов я улыбнулась, а он как раз закончил с моей рукой. Я посмотрела на бинты, что цветом были почти как моя кожа.
- Моя внешность лишь результат договора моей матери с древней силой. Ты гораздо старше меня. Как твое имя?
Рафаэль. Мне нравилось, как оно звучит на языке, как тянутся гласные в конце. Я оглянулась вокруг, прежде чем ответить.
- Луна.
После его слов я задумалась над тем, какой дать ответ.
- Я одна много лет, но пока я не могу об этом говорить. А почему одинок ты, в этом огромном доме?
Он задавал так много вопросов, как человек. Он так долго жил среди них, что стал на них походить. Это было неправильно.
- Мой дом везде. На данный момент, в общежитии университета.
Я перевела взгляд на нерастопленный камин, прежде чем вернуться им к мужчине.
- Зачем ты спрашиваешь так много?
После его слов мой взгляд потеплел. Я взяла его руку, переплетая наши пальцы и поднесла к губам, оставляя на его ладони мимолетный поцелуй.
- Я слышу, как бьется твое сердце.
Разжав наши пальцы я провела кончиками собственных по его рукам, поднимаясь к плечам. Я начала обходить его кругом, касаясь его шеи, не прерывая прикосновений, проводила по спине, по другой руке вверх, до линии подбородка. Остановившись напротив него я коснулась пальцами его губ, щек, лба, запоминая ощущения его кожи, ее запах, те чувства, что это во мне вызывало.
- Скорее это естественно.
После его вопроса я склонила голову, внимательно смотря в его глаза.
- Запоминаю. Тебе неприятно?
Я прервала прикосновение, спрятав руки за спиной, после чего направилась кругом по гостиной, рассматривая предметы, что тут были.
- Ты не хочешь, чтобы у тебя была пара?
Даже если это было так, его ответ бы не изменил того, что уже случилось. Но мне было интересно. В ответ на его слова я обернулась.
- Все случается тогда, когда приходит время. Я тебе не нравлюсь?
Я улыбнулась, подойдя обратно к нему и смотря в его глаза.
- Я не думаю. Я спрашиваю. Просто мои вопросы отличаются от твоих.
Наши миры никогда бы не соприкоснулись, если бы он или я жили положенный друг-другу срок.
- Важно не это. Я хочу услышать то, что скажешь ты, ведь твой ответ имеет вес. И твое понимание моих слов.
Он некоторое время молчал, прежде чем дать мне ответ, который я выслушала, лукаво глядя на него в ответ. Стоило ему закончить, как я потянулась вверх, поднимаясь на носочки и легко касаясь его губ. Я никогда не была близка с мужчиной, но мне хотелось почувствовать каково это губами касаться своей пары. Я не трогала его, мои руки по прежнему были за моей спиной, но я прислушивалась к тому, что чувствую сейчас. Нежность, тягу, пламя. После его слов я отстранилась от него, покачав головой и улыбнувшись. Интересно, эти чувства обоюдные, или же раздельные?
- Нет. Сейчас мне было любопытно.
После его слов я повернулась к нему спиной, направляясь к выходу.
- Мне пора идти, Рафаэль.
Скоро забрезжит рассвет и до тех пор мне нужно будет вернуться в общежитие, чтобы остаться незамеченной. Пока я жила в мире людей, мне нужно было подстраиваться под их правила, даже если они казались мне странными и лишенными всякого смысла. После его слов я ответила, не обернувшись.
- Когда я пойму, что ты этого хочешь.
После этих слов я высвободила руки из рукавов халата, а в следующий миг он соскользнул с моей спины. Лапа уже не болела, так что я серебристой тенью юркнула из дверей его дома, под крик ворона, что сопровождал меня в небе. И затем мы оба растворились среди деревьев.

Я была рада тому, что обрела свою пару. Я не думала об этом, понимая, что все придет в свое время, но сейчас когда я чувствовала помимо себя кого-то еще, то постоянно старалась прислушиваться к столь ярким ощущениям. Я видела его пару дней назад, но теперь меня неотступно тянуло к его дому, и иногда я приближалась к нему, но не приходила. Правда сегодня днем случилось нечто странное, я была на учебе, когда почувствовала столь сильную боль, что мне пришлось выйти из аудитории и почти пару часов провести в лазарете, свернувшись клубком под тонким одеялом на кровати, стараясь усмирить эти ощущения. Я понимала, что боль принадлежит моей паре, а потому решила ночью проверить, что произошло. Покинув общежитие после отбоя я обернулась, направляясь по уже знакомой тропе, сопровождаемая своим верным спутником, что скользил меж кронами деревьев. Я добралась достаточно быстро и скользнула в незапертые двери, обращаясь и вставая на человеческие ноги. В гостиной лежал халат, тот же самый, что мне давали тогда, разве что без следов крови. Стоило мне надеть его, как я почувствовала неясную тревогу, будто отголосок, но тревога эта принадлежала не мне. Я направилась к лестнице, что вела на второй этаж, оттуда по пустынному коридору. В доме не было ни души, кроме разве что двух человеческих существ, что спали в самом дальнем конце первого этажа, видимо это были прислужники. Меня вело это чувство, тревоги и печали, и я замерла за одной из дверей, чтобы после осторожно приоткрыть ее. Я оказалась на пороге спальни - вся она была в белоснежных тонах, просторная, с большими панорамными окнами, выходящими на озеро. Комната была залита серебристым светом луны. Я перевела взгляд на большую кровать, в центре которой лежал мужчина. Его брови были нахмурены, губы превратились в тонко сжатую линию, дыхание его было прерывистым и тяжелым. Он спал, и ему видимо снились плохие сны. Я медленно приблизилась, поднимаясь на кровать и садясь рядом. Я осторожно положила голову мужчины на свои колени, приложив холодную ладонь к его лбу. Так странно, я была оборотнем и кровь моя была горячая, словно магма, но руки мои всегда оставались холодны. Я погладила высокий лоб, убирая с него влажные пряди волос, и попросила духов унять его тревоги, вернуть спокойствие в его сны. Мужчина резко распахнул глаза, что отливали янтарем, и я почувствовала его злость, лишь на краткий миг, а после он успокоился, смотря в мои глаза.
- Тебе снился плохой сон, и я пришла его прогнать.
Нараспев произнесла я, убирая руку. Мне подумалось, что ему не нравятся прикосновения холодных пальцев к его коже. Он не отстранялся, продолжая лежать на моих коленях, и мне нравилось чувствовать его так близко. Это было ощущение тепла, которое раньше было мне не ведомо.
- Я бодрствую преимущественно ночью, когда могу беспрепятственно заниматься тем, что мне нужно. Засыпаю я с едва забрезжущим рассветом, и также немного сплю днем, после занятий, просыпаясь с отбоем.
Я всегда была ночным существом, как и мой народ. Когда я была маленькой, днем мы чаще выступали на ярмарках, или отправлялись в город, занимались обычной жизнью, а ночью выходили в своем истинном облике, чувствуя покровительство нашей матери, что серебрила наши спины.
- Брожу по лесу, собираю травы, общаюсь с духами, что остались на этой земле, или слушаю о чем мне говорят деревья.
мужчина отстранился от меня и я на миг почувствовала утрату, как будто он ушел далеко и мне его не догнать. Я склонила голову.
- Я не одна, Чингиз всегда следит за тем, чтобы никто к нам не приближался. А самого леса бояться глупо.
Я опустила ноги с кровати, поднимаясь и делая пару шагов по направлению к окну. Озеро тоже сияло в лунном свете, такое прекрасное, такое чистое. Я много бродила по окрестностям этого города, уходила вглубь лесов, поднималась к заснеженным вершинам гор, спускалась в тенистые лощины и ущелья. Я знала здесь каждую тропинку, каждый поворот и все это стало моим домом. Мне нечего было бояться. Я обернулась к Рафаэлю.
- У меня есть куда более могущественный защитник, следующий за мной по пятам. Но ежели он появится, то все вокруг обращается в прах. Потому я лишь иду вперед, чувствуя его жаркое дыхание за своей спиной. Пока он не настиг меня, но это же лишь времени вопрос.
Я была обещана ему много лун назад, но я не выполнила клятвы и покинула его, и с тех пор он преследовал меня. Мой нареченный, проклятый, отверженный. Он так желал меня, души и чистоты моей. Он грезил мной и шел за мной по следу, и тени спутники его за мной следили.
- Цыгане называли его Бенгх. Дьявол. Он тот, кто ради силы десяти мужей оставил человеческое тело, оставшись навсегда подобьем зверя. Силен и жаден, груб и ненасытен, он разрушает все, чего касается. Он избрал меня с моего рождения и я была обещана ему, в обмен на жизнь, что он подарит кало. Но они нарушили свою клятву, а он нарушил свою. Я должна была остаться подле него, но ушла. И он идет за мной.
Я перебирала пальцами тончайшую тюль на окне, смотря на то, как она скользила по моей коже. Я чувствовала долю тоски, когда говорила о том, кому обещана, ведь жалость к нему трогала мое сердце. Я должна была принадлежать ему, но не хотела терять своей свободы. Я улыбнулась.
- Он жаждет меня, как лунный свет, до которого ему не дотянуться. Его любовь жестока и страшна, его мотивы ненасытны и животны. Мне нянчить лишь ему волчат, на век свободу позабыв, и ублажать его столь скверный нрав. И жить в крови, которой он и поит землю.
Свобода то, что мой народ ценил всего превыше, и с ней прощаться не готова я была. Я подошла поближе к мужчине, заглянув в его глаза.
- Моя жизнь была обменена на жизнь табора. Я была проклята с рождения, его горящими углями глаз. Впрочем, не будь его и моей бабки, меня убили бы еще быстрей. Когда она оставила меня, цыгане обозлились, нарушили священный договор. И Бенгх пришел, чтобы спасти меня. Столь милосерден был, что дал мне время до рассвета, схоронить погибших. Но я, что была обещана ему, предала его. Оставила, сбежала.
Я мягко улыбнулась, поднимая руку, коснувшись холодными пальцами щеки мужчины.
- Мой мир отличается от твоего. Вера моего народа, отличается от твоей веры. Зверь есть зверь, как зверя ты не назови. Он спас мне жизнь, утопив землю моих предков в их же крови. Хотя то, что они сделали, было невозможно простить. Смерть и жизнь всегда идут рука об руку.
Я склонила голову на бок, не переставая улыбаться.
- Жизнь не может быть бесцельной, покуда ты живешь. Всему есть высший смысл, даже если он тебе не ведом.
Как странно, внешне снежной я была, но тем не менее он был холоден, как лед, хотя внутри его тела текла горячая кровь. Я опустила руку, отходя от мужчины и направляясь из его комнаты вниз, на первый этаж, покуда он следовал за мной. Мои пальцы касались перил лестницы.
- Я не пробуду в твоей жизни долго. И смысла обрести не помогу. Мне скоро вновь пускаться в путь, оставив позади и этот лес.
Я остановилась у подножья лестницы, внимательно глядя в его глаза. Протянув руку я положила ладонь туда, где бьется его сердце.
- Ты одинок и в одиночество свое закован. Оно прочней цепей из серебра. И твое сердце меня встретить не готово.
Я опустила руку от его тела, взяв его за ладонь, заглянув в переплетение линий. Столь запутанных, столь сложных.
- Ты жаждешь меня также, как и он. Лишь повинуясь всей своей природе. При том, ты не готов меня принять.
Внимательно выслушав его слова я поднялась на одну ступеньку выше, и положила обе ладони ему на грудь.
- Мать, дарит нам любовь, делая самый верный выбор. Она соединяет души тех, кто предназначен друг для друга, через века, сквозь расстояние и время. Покуда ты живешь, теперь живу и я. Покуда я дышу, тебе дышать придется. Нельзя забрать то, что является частью другого. Иное дело, если сам ты отвергаешь то, что стало твоей частью. То, что не скреплено, ломается легко. Рвется, как шелковая лента.
Я не знала, сумеет ли он понять то, что я говорила, ведь несмотря на то, что мы были связаны, мы отличались друг от друга.
- Не споришь, но и ближе не подпустишь. Оставишь, по ту сторону руки.
Лишь единожды встретив свою пару, существа моего народа переплетали пальцы с ней и больше никогда не расставались. Это было естественно, ведь с этим выбором нельзя было спорить, и этой связи жаждали, стремясь к единению. Но он воспитан был не так и холод был в его речах и взгляде. Я отпустила его, после чего направилась вниз, устремляясь к дверям, что я оставила приоткрытыми. Я замерла на пороге дома, оглянувшись назад.
- Любовь моя к тебе, меня с тобой оставить сможет. Уймет к дороге вечной мою тягу. Но коли ты не сможешь открыть мне свое сердце, я не останусь. Мы все растем по разному, как те цветы. Один из нас бурьян, другой - шиповник. Но ветви одного могут обнять шипы другого. Цыганку убивает холод, и она гибнет, как гибнут на морозе хрупкие ликорисы. Что можешь дать ты, что меня с тобой оставит?
Я склонила голову, внимательно глядя в его глаза.
- Защита мне ни к чему, мой милый странник.
С этими словами я обернулась, вновь касаясь лапами земли. Халат соскользнул, оставаясь позади, а я стремилась к лесу, с криком ворона в небе.

Еще несколько часов провели мы под пологом зеленой листвы, рассказывая друг другу различные истории из нашей жизни. Теперь нам предстояло по судьбы дороге рука об руку идти, поддерживая во всем друг-друга. Я любила его и это было также естественно, как любить море, деревья или воздух. Каждое его слово отражалось в моей душе, каждый его взгляд, оставлял рубцы памяти на моей коже - невидимые, неосязаемые, но вечные, как вечными могли бы быть скалы или океан. Душа моя тянулась к нему подобно птице, что тянется крыльями к небу и сила этих чувств была так велика, что иного она могла бы напугать. Но в моей душе страха не было, ведь я знала, что нет теперь на свете существа более могущественного над сердцем моим, чем этот мужчина. Когда солнце начало клониться к закату, я взяла его за руку, пальцы наши сплетая и мы направились обратно к выходу из парка, чтобы вернуться домой. В дороге мы молчали, но в молчании этом было порой больше слов чем все те, что способны произнести наши губы. Я упивалась его запахом, его силой, его присутствием. Казалось бы разлучи нас теперь, и ни один не сможет жить друг без друга.
Нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до особняка, шпили которого пронзали алое марево неба, будто-бы стремясь порвать его на лоскуты, как прохудившийся холст. Кирпичная кладка казалась обсидианово-черной, а провалы светящихся окон, словно глазами невиданного чудовища. Я вышла на улицу, вдыхая запах горькой полыни и мальвы, что росли на территории поместья. В тот момент мне казалось, что время вроде бы застыло неизменным. Что вся жизнь вокруг остановилась, наполненная стрекотанием кузнечиков в высокой траве и ржанием лошади из конюшни. Я обернулась к мужчине, что стоял позади меня, направив на меня взгляд столь туманный, что я не могла разгадать его мотивов.
- Пора прощаться?
Мой голос был тихим и спокойным, как волны, что обнимают берег. После его слов я внимательно посмотрела в его глаза.
- Мне остаться с тобой?
Я склонила голову, с легкой полуулыбкой на мужчину смотря, а потом кивнула и направилась ко входу в дом.
- Хорошо.
Стоило нам войти внутрь как подошел дворецкий и смерил меня негодующим взглядом, а после отправился по своим делам.
- Я ему не по нраву.
Легко сказала я, направляясь на второй этаж, касаясь пальцами перилл витой лестницы. На миг обернулась я, смотря на мужчину удивленно.
- Хозяйка чужого дома?
Легкая усмешка коснулась моих губ. Земные блага ни к чему цыганке, но говорить я этого не стала. Я шла по коридору, открывая комнату за комнатой, ведь кроме гостиной и спальни я не была нигде. В одной комнате ярко пылал камин и языки пламени были единственным светом, что развеивал тьму. Я зашла внутрь, бросая взгляд на пианино, что стояло в углу. Я обернулась к Рафаэлю, вскользь окинув его взглядом.
- Сыграешь для меня?
Мужчина закрыл за нами дверь и прошел в комнату, погруженную во мрак, садясь подле инструмента. Я же направилась к камину, ступая босыми ногами по мягкому ворсу ковра. Я улеглась на него, прижимаясь щекой к пушистым волокнам и прикрыла глаза, насаждаясь тем, как огненные всполохи греют мое тело, не доставая до него из-за решеток. Я вытянула ноги и руки, как могла бы вытянуть в облике истинном.
- Хочу услышать музыку твоей души.
Я прикрыла глаза, когда услышала звуки музыки и вслушивалась в ноту каждую, что срывалась с кончиков пальцев его. Он играл долго, и все это время я была недвижима, чувствуя внутри горечь и тоску, что мне не принадлежали. Лишь когда мелодия затихла, я распахнула веки.
- Ты говорил, что не испытываешь эмоций, но в музыке твоей так много боли.
Я поднялась на ноги легко, точно грациозное животное и подошла к мужчине со спины, положив ладони на его плечи.
- А что ты чувствуешь сейчас?
Мы оба в прошлом пережили боль, такую боль, что не дано пережить никому боле, но это не сломало нас, быть может только изменило. Волчицей я была, а значит раны залечить его желала. Избавить от кошмаров, исцелить от боли, и подарить покой, счастливым его сделать. Я тихо улыбнулась после слов его и склонилась чуть ниже, отчего волосы мои шелковистым водопадом упали на плечи его.
- У тебя есть бассейн? Я чую воду.
После его слов я улыбнулась.
- Да. Люблю воду.
Мужчина поднялся на ноги, покидая комнату, а я за ним последовала. Мы спустились на первый этаж, проходя мимо статуй и витражных дверей, прежде чем оказались на пороге огромного помещения с бассейном просторным. Я вдохнула запах воды и мокрого камня - этот запах был мне по нраву. Здесь было темно, лишь лунный свет озарял сиянием воду, сквозь огромные окна. Я тут же скинула платье, что опало у ног и направилась к воде. Замерев на краю, как ласточка перед полетом, я оттолкнулась ногами и плавно вошла в воду, чувствуя как она обнимает тело мое. Проплыв до другого края я вынырнула и тут же нырнула снова, направляясь обратно. Я прекрасно плавала, как и все дети луны, изящно и легко, как дельфин. Я выскользнула из воды у самых ног мужчины, облокотившись на борт и подняла на него освещенное луной лицо.
- Присоединишься?
После его вопроса я склонила голову, глядя на него с легкой улыбкой.
- А тебе присуще стеснение?
После его ответа я легко усмехнулась, нырнув и тут же вынырнув обратно.
- Тогда я жду.
Я следила за тем, как он сбрасывает одежду и любовалась его красивым, мускулистым телом. Он был прекрасным образчиком самца, начиная от узких плеч, широкой груди, обрисованного мышцами торса, сильных ног. От моего взгляда ни одна деталь не ускользнула, и дыхание на миг перехватило. Стоило мужчине прыгнуть в воду, как я отплыла чуть в сторону, чтобы покуда вынырнет он коснуться ладонью его спины и тут же отплывая.
- Ты водишь.
Я рассмеялась, видя удивление неподдельное на его лице и ближе подплыла, держась на расстоянии почтительном.
- Ты в детстве в салки ни играл ни разу? Ты водишь, значит должен ты поймать, ну а потом игра пойдет по кругу.
Стоило ему сделать по направлению ко мне движение, как я ускользала из его рук, точно проворная рыба, заливаясь смехом. Я играла так достаточно долго, прежде чем почувствовала, что длинные пальцы обхватили мою лодыжку, притягивая к себе. Я извернулась в пузырьках воздуха, что окружили мое тело и вынырнув прижалась к губам мужчины, что тут же отпустил меня, а я воспользовавшись моментом отплыла, снова смеясь.
- Несомненно. Ты делаешь успехи.
Услышав его слова я подплыла ближе, заглядывая в его глаза. Улыбка с губ моих пропала.
- Тебе совсем не было весело?
Меня бы опечалило, ежели бы он делал что-то лишь за тем, чтоб я была довольна. Я выдохнула, а затем к груди его прижалась, сердца слыша. Руки мои скользнули за его спину, поглаживая мускулы под горячей кожей. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его близостью.
- Каким же одиноким был ребенком ты, чтобы не знать игры и развлечений.
Как сердце мое жалость истязала, когда я представляла мальчика, что был от мира от всего оторван, жестокой и коварной судьбой. Услышав слова его ответные и почувствовав объятия, я запрокинула голову, возложив ладонь на его щеку и погладив колкую щетину большим пальцем.
- Тогда нам предстоит вплести краски в жизнь и память.
Я склонила голову, покуда ласковая улыбка вновь коснулась моих губ. Я пораздумала, что сделать нам еще и мысль возникла из ниоткуда.
- Тогда давай начнем. Я голодна, и ты совсем не ел.
Я отпрянула от мужчины, теряя близость нашего прикосновения, и выбралась на мокрый камень, платье натянув на мокрое тело. Он выбрался следом, и после слов его я обернулась, с игривую усмешкой на губах. Мой взгляд лукавый пробуждал в нем интерес.
- О нет, ведь так не будет всей интриги. Мы проберемся тихо, как ночные воры. Покуда слуги все готовятся ко сну.
Я вновь лукаво улыбнулась и за руку взяла мужчину, пальцы наши переплетая.
- Всегда был титулованным наследником, ни разу не нарушая правила. Так может, ты почувствуешь азарт? Попасться нам нельзя.
Мы двинулись по коридорам темным, точно мыши. После слов его я вдруг почувствовала за ними такую тяжесть, что больно стало на душе. Я резко обернулась, обняв за шею мужчину и прижавшись к нему всем телом, покуда мои губы накрыли его в поцелуе. Он был томительным и сладким, и отчего-то было в нем отчаяние, которое я так старалась успокоить. Лишь оторвавшись от него, в глаза его я заглянула.
- Нет. Мне не по нраву был бы никто, кроме тебя.
Его глаза наполнились теплом, так что я легко отпустила его, чтобы снова двигаться вперед. Ответа я не давала, да он и не был нужен сейчас. Мы пробрались на кухню без свидетелей и я закрыла плотно дверь за нами, в темноте пробираясь к холодильнику. Достав мяса, сыра и вина, я нашла в буфете хлеб и нарезала бутерброды, криво и косо, но вкус от этого бы не испортился. Я разлила вино в обычных кружках и села прямо на стол, болтая босыми ногами. Я тут же взяла бутерброд, блестящими глазами смотря на мужчину и отпивая с кружки вино.
- Разве так не интереснее?
После его слов я рассмеялась, запивая свой смех вином и глядя с теплотою на мужчину.
- По моему, их форма идеальна. Всеобщий хаос будет править миром.
Доев бутерброд и допив вино я склонилась ближе к мужчине, задорно глядя на него с озорной улыбкой.
- Тебе предстоит научиться.
После его слов я улыбнулась, а после потянулась, широко зевая. Я спрыгнула на пол, чувствуя холод камня под ногами.
- Ты прав. А теперь я хочу спать.
Мужчина двинулся вперед, а я взяла его за руку, сонно потирая глаза оставшейся. Шаги мои были не слышны, как и его, и так мы добрались до спальни. Мне нравилась она - цвета снегов, и не было ни одной лишней тут детали. Большие окна с видом на море вдалеке, сияние луны, что отражалось в стенах и зеркалах, мягкий ковер под ногами. Уютом здесь пропитано все было. Я подошла к кровати, взбираясь на нее и скидывая платье, бросая его мокрое на пол - там и высохнет. Зарывшись в белые простыни я с живостью смотрела на мужчину, что тоже раздевался.
- У тебя красивое тело.
Он лег подле меня, и я приподнялась, склонив голову и улыбнувшись.
- Ты говоришь о цвете моей кожи, о моих шрамах или о глазах? Баро мне говорила, что я напоминаю фарфоровую куклу - таких часто дарили детям богатеи, а у цыганской детворы игрушки были из соломы или дерева.
Я задумалась над его словами, ведь то, что казалось необычным для него, было вполне обыденным для меня. Для многих я была насмешкою природы, загадкой, что хотелось разгадать. В моей душе смеялись васильки, шепчась луне о своих горьких тайнах. Но для него я была чем-то большим. Не миром, нет, но большей его частью, отныне и до конца веков. Я чувствовала жгучее желание касаться его кожи и думала о том, желает ли он того же. Я никогда не была близка с мужчиной, но знала, что это нечто такое же естественное как то, что солнце встает на востоке и заходит на западе.
- Ты чувствуешь тоже самое? Желание прикоснуться ко мне?
Он пальцами приник к моей щеке, и я обняв его ладонь прижалась к ней своею кожей. Такие большие и сильные руки.
- Но для тебя я нечто большее, чем интересный фарфор. Я ждала тебя так долго.
Я внимательно смотрела в его спокойное лицо, но в глазах его видела темный водоворот эмоций. Когда смотрела в них, то схватывало горло. Подняв ладонь я опустила ее прохладу на его веки, а после ближе подалась, чтоб вновь его коснуться губ. Я целовала его мягко, осторожно. Как волна, что несмело лижет прибрежный песок. Он ответил мне и моя ладонь соскользнула с его лица. Каждый наш поцелуй был словно музыка. Я чувствовала, как проходит дрожь по всему моему телу, от затылка, до самых кончиков пяток. Наши языки скользили в медленном танце, покуда я забывала, что вообще дышать способна. Я не протестовала, когда мужчина уложил меня на простыни, накрывая своим телом. Я жаждала его также, как он меня и наши тела, как и наши души, тянулись друг к другу. То было нечто гораздо большее, нежели зов плоти, и описать те чувства было невозможно. Мои ладони скользнули с щек мужчины на его шею, очерчивая каждую вену кончиками пальцев. С ума сводил и запах его тела, и поцелуев его вкус. Он оторвался от моих губ, касаясь губами шеи и я тихо выдохнула, с еле слышным стоном, откидывая голову на подушки и подаваясь ему навстречу. Вся моя кожа будто пылала жаром, загораясь от каждого касания. Его губы были требовательными, но нежными, каждую клеточку моей кожи настойчиво изучая. Мои ладони легли на его шею, в волосы зарываясь, сжимая меж пальцами шелковистые пряди. Поцелуи его спустились на мои плечи, на тонкие, будто птичьи, ключицы, а стоило его жаркому дыханию коснуться нежной кожи груди как я вздрогнула, слыша слезы в своем стоне - настолько сильны были ощущения сейчас. Мои пальцы с силой сжали его плечи, покуда он обхватил нежную кожу губами, лаская ее языком и я изогнулась, чтобы быть к нему еще ближе. Не было во мне ни стыда, ни стеснения, лишь желание полностью отдаться этим ощущениям. Его руки меж тем скользили по моему телу - узкому животу, шелковистым бедрам, поглаживая кожу, даря мне неземные ощущения. Стоило его руке коснуться развилки моих бедер как я тут же бесстыдно раздвинула их, полностью мужчине доверяя. Коснувшись нежной плоти он плавно двинулся выше, чтобы захватить в плен пальцев самую чувствительную точку и в тот же миг мои ногти оставили царапины на его спине. Он рождал во мне ощущения, которых я доселе не испытывала и я плавилась в его руках, точно воск свечи. Я изгибалась навстречу, ловя каждое неторопливое движение его пальцев, покуда они не проникли внутрь. Я чувствовала, как мои мышцы сжимаются и хотело большего, гораздо большего, но наслаждалась каждым ощущением, что было им мне подарено. Танец его пальцев стал быстрее и воздуха мне не хватало, кружилась голова, а после я почувствовала восторг, что тихим криком вырвался из моей груди. Я заново пыталась учиться дышать, но времени на то отведено было так мало. Точно снег, что опускается на спину ворона он опустился на мое тело, вновь накрывая мои губы в поцелуе. Я почувствовала легкое давление меж бедер, которое вскоре стало болезненным, и мое тело сжалось в ответ. Эти ощущения были непривычными, отчасти даже неприятными, но я знала, что это правильно. Это плата, отдаваемая самками за грех соития. После слов мужчины я открыла глаза, внимательно глядя на него, а затем легкая улыбка коснулась моих губ, а мои пальцы, его щеки.
- Я сторонилась всех, кроме тебя.
Я увидела теплоту улыбки, что мелькнула в его глазах прежде, чем он снова коснулся моих губ поцелуем. Он продолжил движение столь ласково, что скоро боль ушла совсем, а ей на смену ощущения новые явились. Мои ладони скользили по его телу - рукам, спине и бедрам, касались шеи, торса и груди. Старалась каждое мгновенье я запомнить. Дрожало его тело также как и мое, словно пламенем обвитое. Я изгибалась ему навстречу с тихим стоном, принимая полностью в себя, ведь ближе было просто невозможно. Сначала он был очень медленным, но после, движения усилились его и стали глубже. Стало так жарко что казалось бы, мое тело неспособно это вынести. Губы совсем иссохлись, и поцелуи стали невозможны, и их сменили стоны и тихие крики. Я отдавалась ему полностью - своей душой и телом, и даже сердце отдавала на ладонях. Текли минуты, обращаясь часом, а тот другим, покуда наши тела продолжали сплетаться. Несчетное количество раз я будто возносилась к облакам, покуда в последний раз мужчина не последовал за мной, но прежде он покинул мое тело. Обессиленная, на подушки я откинулась, прикрыв глаза и сворачиваясь в клубок, под горячим боком мужчины. Мое дыхание все еще было неровным, а его пальцы гладили мою спину, обводя края шрамов. Это не причиняло боли.
- Мое тело даже неопытным, все еще кажется тебе очаровательным?
Быть может, я его разочаровала? Цыгане не прощали близость до брака или до того, покуда ты не обретешь истиную пару, что считалось браком на небесах. Воспитанная в этой морали, и не желающая подпускать к себе чудаков я не обладала опытом, присущим многим женщинам.
- Ты был очень заботлив, за что тебе спасибо.
С этими словами я снова зевнула, зарываясь поглубже в простыни, словно в кокон, который мужчина обнял руками. Моя голова покоилась подле его ребер, так что слушая биение его сердца я засыпала, чувствуя себя в безопасности, впервые за долгие и долгие годы.

Мы медленно брели вдоль обгоревшего леса. Идти в обход приходилось и все это время Рафаэль хранил молчание, погруженный в раздумья. Я не мешала ему, я прекрасно чувствовала что за эмоции сейчас испытаны им и понимала, какой силы братскую любовь он испытывает. А еще страх - поглощающий ужас, стоит ему о том лишь помыслить, что брат его отойдет в логово всематери. Я сделаю все на что сил моих хватит, чтобы сохранить белокурому жизнь, это долг мой, как невесты брата его. Мы шли достаточно долго и много крови было потеряно Лестатом. Мы обернулись у самого дома и облачились в одежду, чтобы не пугать слуг. Дворецкий ничего не успел сказать, как я взглядом не терпящим возражений поглядела в ответ.
- Мне нужны травы с сада - кровостой, подмаренник, кресс и полынь. Крапива и бадьян. Пусть кто-нибудь принесет на кухню.
Может и хотел мне возразить дворецкий, но Рафаэль сухо сказал ему делать что велено и тот испарился. Я подозвала одну из девушек, попросив принести в гостевую спальню полотенца и горячую воду. Она ушла, а я коснулась руки Рафаэля, стараясь подарить спокойствие.
- Я буду на кухне, а ты омой его раны. Когда я вернусь, будем извлекать серебро.
После его вопроса я ласково улыбнулась ему глазами. Врачевателем он не был, а моя бабка - да, и научила меня всему.
- Тот список трав, что я дала твоему дворецкому - они для отвара. Серебро вытягивает все силы и повреждает внутренности. Если это не исправить, он умрет, сколь сильным он бы не был. Мне нужна будет шелковая нить, тонкий нож, можно письменный и игла.
Оставив Рафаэля подле брата я отправилась на кухню. Поставив на огонь воду в кастрюле я мелко порезала некоторые травы, из некоторых лишь выдавила сок. В отвар я добавила мед, ромашку что хранилась здесь для чая и листы лавра. Мне нужно было ждать порядка получаса, прежде чем все превратится в необходимую субстанцию, а после я процедила отвар и добавила еще меда, чтобы превратить все это в подобие мази. Переложив ее в чашу, я накрыла ее полотенцем и получила от слуг и нож, и нить с иглой, а после направилась в спальню, где были братья. Зайдя внутрь я плотно притворила за собой дверь и поставила отвар на прикроватную тумбу, а сама села подле Лестата. Рафаэль поднялся на ноги, встав рядом с кроватью. Он уже омыл раны брата и сейчас тот лежал такой хрупкий и бледнокожий, но по прежнему прекрасный, пусть его синие глаза и закрылись. Они оба были красивы, но разные как солнце и луна. Лестат был ослепительно красив, но походил на греческое божество гораздо больше, нежели на человека. Я мягко провела пальцами по гладкой, алебастровой коже его груди, убрав повязку. Ранения были над и под сердцем - ему повезло, ведь еще немного и он бы отправился к матери, но серебро отравляло его организм. Я легко перевернула его на грудь, и взяла в руки нож.
- Это не слишком приятное зрелище.
Оборотни к виду крови привычны, но не к ранам существа родного. Если бы Рафаэль пожелал уйти, я бы поняла. Но он пожелал остаться. Не глядя на него боле я сделала первый разрез, а затем взяла тонкие щипцы - такие используют для того, чтобы достать нечто маленькое. Погрузив их в плоть Лестата я вытащила первую пулю, а затем тоже самое и со второй проделала. Отложив окровавленные инструменты я взяла остывший отвар и залила его в раны, а затем растерла по поверхности кожи и лишь затем зашила, чтобы зелье осталось внутри. Наложив повязки на спине, я вновь перевернула белокурого и то же самое проделала с его грудью. Приподняв его голову я разомкнула его челюсти и остатки отвара влила внутрь, нажимая на гортань, чтобы смог он проглотить и не подавиться. Лишь когда все было закончено, я все убрала.
- Теперь нам остается только ждать.
Я по прежнему чувствовала тревогу Рафаэля. Мы оба были в саже и копоти, и теперь предстояло позаботиться и о нас. Я подошла ближе к Рафаэлю, положив ладонь на его лицо, заглядывая в его глаза. Второй рукой я сжала его руку.
- Столь же безумна его любовь к тебе. Не каждый может отдать жизнь за брата.
Я мягко погладила его пальцами по щеке.
- Я знаю. А теперь позволь мне позаботиться и о нас.
Я мягко взяла его за руку, сделав пару шагов в сторону ванной комнаты. Стоило нам внутрь зайти, как я дверь за нами прикрыла. Обойдя мужчину со спины я сняла с его плеч рубашку. На коже его были ожоги, как и на моей, но они сойдут достаточно быстро. От брюк он избавился сам, так что я набрала ванную и стоило ему опустить с тихим вздохом в воду, от которой шел пар, как я смочила губку мылом, смывая грязь и сажу с его тела. Дабы немного его успокоить, я тихо начала напевать песню, которую Баро сложила про мою мать и моего отца и он прикрыл глаза.
- Tonto el que no entienda, cuenta una leyenda. Que una hembra gitana. Conjuró a la luna hasta el amanecer. Llorando pedía al llegar el día desposar un calé.
Голос мой звучал мягко и нежно, я всегда пела хорошо, и бабушка часто просила это делать, пока она работала. Она говорила, что голос мой способен принести покой и умиротворение, даже в самые темные времена, поскольку его подарила мне всемать, как и внешность. Когда песня была закончена, Рафаэль открыл глаза. После его вопроса, я прикрыла глаза, думая о том, стоит ли рассказывать ему историю моей семьи.
- Эта песня написана моей бабушкой о судьбе ее дочери. Ты знаешь о том, что луна дает нам силу, но мало кто знает, что можно исполнить свои желания, если попросить как следует. Цыгане способны взывать ко всематери, если находятся в отчаянии. Моя мать не была парой, но полюбила отца моего так, как лишь способна любить женщина. Но он ее не любил. Тогда не послушав Баро, мать отправилась к скалам, чтобы просить Луну о помощи, просить отца жениться на ней, вопреки чувствам. Луна исполнила просьбу, но потребовала взамен первого ребенка, что родится в семье. Любовь так ослепила мою мать, что она согласилась, не ведая последствий. На рассвете отец на ней женился, по всем законам табора, а спустя время родилась и я. Но Луна взяла то, что хотела и я родилась ее отражением. Горностаем, среди черных спин цыган. Мой отец не поверил словам матери, не поверил как не верит всякий мужчина, когда дело касается неверности. Именно в ней он заподозрил мою мать, и не выдержав позора лишил ее жизни. Его приговорили и повесили за убийство, так я осталась на попечении бабушки. Баро говорила, что потому я отличаюсь от всех - умею слушать лес и тени, способна излечить или принести покой, потому я стала невестой Бенгх. Моя мать принесла меня в мир, но не она была мне Мавре.
Закончив с мужчиной я опустилась на другой край ванной, приводя в порядок и свое тело.
- Когда ты просишь чего-то у тех, кто сильнее тебя, будь готов отдать что-то взамен.
Мы закончили и обтерев тела переоделись, а потом отправились обратно в спальню. Лестат все еще был в царстве Мары, но сейчас его дыхание было спокойным, а цвет его кожи больше не был столь бледным. Я села на край постели, чтобы наблюдать за ним.
- Я побуду здесь, пока он не придет в себя, так что если есть у тебя неотложные дела, то можешь быть спокоен.
После его слов я мягко улыбнулась, лаской одаряя его сквозь взгляд.
- Ты утомлен боле, чем я. Но если желаешь, я могу уйти и оставить вас наедине.
Я не знала вызваны слова его заботой, или же недоверием, но ослушаться не смела. Поднявшись на ноги я направилась на выход.
- Как скажешь.
Я направилась вниз, поскольку усталости во мне не было совершенно. Я бы отправилась домой, но лес еще горел и дороги были наверняка людьми перекрыты. Я отправилась на кухню, где слуги готовили ужин и присоединилась к ним. Возможно они были удивлены, но я не привыкла праздно без дела сидеть, так что подвязав волосы и надев передник стала помогать с готовкой - работы здесь было достаточно для всех. Прошла пара часов и закончив, девушки направились подавать ужин, я же направилась наверх, по рассеянности забыв снять передник. Постучав, я зашла в комнату. Лестат уже пришел в себя, он откинулся на подушках, Рафаэль стоял неподалеку от кровати. Глаза белокурого мужчины потеплели, когда он смотрел на меня, но во взгляде его я увидела просвет благодарности, и ничего более. Я склонила голову чуть вбок, глядя на мужчин.
- Я рада, что ты пришел в себя так скоро. Там подан ужин, если вы желаете.
Услышав вопрос Рафаэля я перевела взгляд на него.
- Мера предосторожности, дабы платья не запачкать во время приготовления еды. Я помогала на кухне.
Лестат рассмеялся, запрокинув голову, но не было в смехе его насмешки или унижения. Такой открытый, такой искрящийся жизнью. Непохожий на Рафаэля, и я понимала, почему многие женщины отказывались от первого брата, в угоду второго. Но моя любовь была чистой. Иной. Настоящей.
- Прошу меня простить, я не приучена лежать на простынях, не занимаясь делом.
Лестат снова рассмеялся и в ответ на его слова на губах моих скользнула тень улыбки. Он был отчасти прав в своих суждениях.
- Ужин подан в столовой, а мне пора домой. Лесные пожары стихли.
Лестат помахал мне на прощание и я кивнула ему, а сама вышла в коридор, на ходу снимая передник. Я обернулась к Рафаэлю, что вышел следом.
- Мне показалось, что ты мной не доволен.
Ежели это было так, то я собиралась уйти от давления. Мы были разными, непонимание вполне имело место быть.
- Потому что тебе не по нраву, что я помогала на кухне. Это объяснимо либо тем, что ты хотел чтобы я побыла в покое, либо тем, что я была с твоей прислугой и среди них. Склоняюсь к первому варианту, но я цыганка, я привыкла работать, и этого не изменить.
Внимательно выслушав его я опустила глаза. мне нужно было понять, чего он ждет от меня в дальнейшем.
- Мне постараться соответствовать тому, к чему ты был приучен?
Я вновь подняла глаза, склонив голову на бок и с интересом и любопытством смотря в его лицо. Губ коснулась озорная улыбка.
- Даже если я решу помочь садовнику? Или горничной? Или конюху?
После его слов я кивнула, тем более, что из спальни уже показался Лестат, с интересом смотря на нас.
- Хорошо. Я присоединюсь к ужину.
Лестат улыбнулся и тут же прошел вперед, взяв меня под руку, подмигивая Рафаэлю. Он дразнил брата, я это чувствовала, но не было в нем серьезности. Он повел меня вперед, но руку я мягко высвободила, однако не отстранялась.
- Ты мне интересен, и я вижу что ты несерьезен. Но играть с тобой в угоду потехе над Рафаэлем я не буду.
Тихо сказала я блондину, после чего он вновь рассмеялся, а потом пошел вперед один, оглядывая владения брата.
- Одинокий ребенок, как впрочем и ты. Мне жаль вас обоих. А он теперь и мне стал братом.
Мы направились вниз следом за Лестатом, который без труда отыскал столовую и теперь что-то шептал на ухо одной из служанок, что краснея и робея наливала ему полный бокал красного вина. Он так жаждал внимания, но не их. Ему нужно было лишь внимание Рафаэля. Всегда. Я это поняла.
- Ни к чему, кроме тебя.
Мы тоже сели за стол, Рафаэль во главе, а мы с Лестатом по разные стороны от него. Я молча ела, пока братья переговаривались. Я не привыкла лезть в разговоры мужчин, особенно если меня не спрашивали. Я лишь наблюдала за ними обоими, скрывая улыбку. Когда ужин был окончен, Лестат отправился к себе в комнату и что-то мне подсказывало, что этой ночью он будет не один. Мы тоже направились в опочивальню. Я избавилась от одежды, скользнув под простыни, наслаждаясь тем, как шелк касается обнаженной кожи. Сейчас я почувствовала усталость, потому еще до того, как Рафаэль присоединился ко мне, я закрыла глаза, погружаясь в глубокий сон.

Я всегда боялся смерти. Собственно именно поэтому пил я кровь вампиров, продлевая себе жизнь. Я любил ее - прекрасную или же ужасную, полную наслаждений или заполненную агонией, жизнь была внутри меня и сам я был жизнью. Я не собирался ее терять, ведь я не знал что там будет впереди. Но я не видел ничего, кроме темноты, что казалось бы была продолжением меня самого. И мне было страшно. Но постепенно, на смену страху пришла боль, и вернулось вместе с ней мое сознание. Сначала я лежал, прислушиваясь к окружающим меня звукам, чувствуя непривычную мягкость простыней - я точно находился не в домике садовника. Я резка распахнул глаза, в которые ударил свет, но когда они привыкли, то понял, что нахожусь в доме своего брата. Все здесь было пропитано его запахом, кроме постели, а значит я в гостевой спальне. Я чувствовал его присутствие рядом, как и его взгляд, что был направлен на меня. Картинно вскинув руку и заслонив ей глаза, я горестно вопрошал.
- Поведай старец, где же нахожусь я. Рай уготован был мне, или ад?
На самом деле я не ожидал, что Рафаэль ответит мне в подобной манере, по крайней мере раньше за ним такого не замечалось. Однако же, стоило ему ответить я рассмеялся, осторожно приподнимаясь на кровати и глядя на всегда суровое, не выражающее эмоций лицо старшего брата.
- Браво, браво. Надо же, третья сотня прожитых лет, и ты открыл для себя чувство юмора.
После его следующих слов я снова рассмеялся, оглядывая свое обнаженное тело. На груди была повязка, пропитанная чем-то, что достаточно приятно пахло. Явно не работа моего брата, тут скорее замешана та странная волчица-альбинос, что была с ним. Его пара. Надо же.
- Я же младше тебя, братец, я еще успею. К тому же, ты мог быть повежливее, я все таки спас твою жизнь.
На самом деле в тот момент, когда я увидел охотника, что целился в сердце моего брата я испытал ужас такой силы, что совершенно не думал о последствиях. Жить без него, ведь жизнь подобна будет аду. Я боготворил брата, любил его, обожал его. И в то же время ненавидел.
- О, меня забрала бы моя стая, думаю, что я не погиб бы на пепелище.
После его слов я склонил голову, оглядываясь вокруг.
- О нет, я пожалуй задержусь. Мне нравится здешняя кровать, боле того, твой дом лучше сарая, в котором мы ютимся.
Раф не успел мне ответить - раздался стук в дверь и на пороге появилась девушка. Я сразу отгадал в ней ту волчицу - глаза девушки были цвета фиалок, кожа и волосы были белы как снег. Она была красива - неземной, нездешней красотой. Но был на ней надет передник прислуги, и я видел взгляд брата. Услышав остроумный ответ девушки я расхохотался. О Боже, это ведь именно то, что нужно моему брату. Мой чопорный, напыщенный старший брат, который привык, чтобы все вокруг подчинялись правилам, морали, этикету. И маленькая дикарка, которая творит что хочет. Хаос в чистом его виде, но я не чувствовал ответной злости, как было у него с другими женщинами. Неужели, запечатление обладает такой силой?
- С виду трепетная лань, а в душе с характером упрямой ослицы!
Снова расхохотался я, и девушка улыбнулась в ответ, а вот брат бросил на меня тяжелый взгляд. Они вместе вышли за дверь, так что я поднялся с постели. Открыв шкаф я обнаружил одежду, что была мне несколько велика - брат всегда был более мускулист, зато меня природа одарила красотой невиданной силы. Облачившись в штаны и рубашку я тут же вышел за дверь, заставая в коридоре брата и его нареченную. Мне стало интересно, отличается ли она от тех, кто обычно окружал моего брата. Я тут же взял ее под руку, уводя вперед мимо Рафаэля, как делал это всегда.
- Вы так прелестны, напоминаете мне светлый лик луны. Порадуйте же, позвольте узнать вас поближе.
Она смотрела на меня, и одновременно, как-будто бы в самую мою душу, так что я смутился от этого взгляда. Тайны моей души не были предназначены ни для кого, я не собирался их раскрывать так просто. А потому второй раз в своей жизни, я отвел взгляд от женщины. Она же легко высвободила свою руку, и я не стал перечить. Склонив голову я выслушал ее, а затем заговорщески улыбнулся.
- О, я обещаю милая, мы поиграем еще, но позже.
Я рассмеялся и направился вперед, чувствуя удовлетворение. Наконец-то кто-то любил моего брата по-настоящему, выбирая не красоту, а его душу. Я не видел этого ни в одной его женщине, и потому уводил их так легко - они не были его достойны. Ни одна из них. Но пара - видимо это было нечто совершенно иное. Она была связана с моим братом и я не чувствовал от нее ни тени влечения ко мне. Я спустился по лестнице вниз и без труда нашел столовую. Усевшись по левую руку от места хозяина дома я подманил к себе хорошенькую служанку, что тут же склонилась ко мне.
- Юная прелестница, не нальете ли вы мне немного вина? Оно по цвету напомнило мне ваши губы, а на вкус они так же восхитительны?
Девушка зарделась и засмущалась, а я подумал о том, что она способна согреть мою постель, пока я нахожусь в этом доме.
- Чтож, тогда под покровом ночи проскользни в мои покои, и мы проверим так ли это.
Она не отказала бы мне, как не отказала практически ни одна женщина. Только настоящая любовь могла уберечь женщину от измены, именно потому я так редко встречал отказы. О переменчивая натура Пандорры, коварство Делайлы, жадность Евы. Прекрасные создания. Взошел мой брат, вместе со своей юной спутницей и когда все расселись по местам, мы приступили к трапезе, которую я щедро приправлял вином.
- В моем сарае, нет таких прелестных горничных. Тем более твоя женщина меня пригласила, а ее желание не уважить я не могу.
Однако Рафаэль продолжал настойчиво прогонять меня. Мои руки стиснули вилку и я отставил порцию прочь, делая еще пару глотков вина. Чтобы я не делал, даже когда я спас ему жизнь, он отсылал меня как можно дальше. Я чувствовал, как меня переполняет злость, и согнул вилку пополам.
- Чтож, если я в этом доме нежеланный гость, то зачем ты привел меня сюда? Мог не утруждать себя чувством долга. Хотя это пожалуй единственное чувство, на которое ты способен братец.
Зло проговорил я в ответ. Девушка принесла мне еще вина, наполняя опустевший бокал. Оно на меня не действовало, но мне нравился его вкус. мы некоторое время молчали, но в отличии от брата я больше не притрагивался к еде. В глубине души я чувствовал обиду и на вопрос его ответил резко.
- Я никогда не был одиночкой, в отличии от тебя. Они напоминают мне о моей молодости. Юные, отважные, наивные. Как те мальчишки, среди которых я проходил службу. Называй как хочешь - ностальгия, сентиментальность. К тому же, я могу многому их научить.
Сомнения - он всегда испытывал их по отношению ко мне. Я так и остался в его глазах никчемным. Я остервенело улыбнулся.
- Я еще не решил что это, но мне нравятся эти дети. Я не причиню им вреда, по крайней мере пока.
На самом деле я не собирался причинять этой стае вред. Они и правда погружали меня в ностальгические воспоминания, к тому же были добры и наивны, но при том отважны. Мне нравилось быть среди них, тем более, что чувствовал я себя фривольно. Однако следующие слова моего брата разозлили меня вновь. Как всегда - Рафаэль заботился о ком угодно, кроме меня. Чтобы я не делал, как бы не пытался привлечь его внимания, он видел во мне лишь одни изъяны. Я всегда был недостаточно хорош, для того, чтобы он снизошел до меня. Я отшвырнул бокал и поднялся на ноги, глядя на брата. Вот за что я ненавидел его больше всего - за его надменность, за его безразличие ко мне и бережливость к другим.
- А ты как и прежде стремишься защитить весь мир от меня? А может тебе стоило когда то защитить меня от мира? Не думал об этом брат мой?
Вытерев руки салфеткой и швырнув ее на стол я отвесил брату поклон, на его манер сцепив руки за спиной.
- С твоего позволения я отправлюсь спать. Я чувствую упадок сил.
И не сказав больше не слова я направился наверх, где сначала посетил ванную комнату, а затем лег в кровать. Спустя пару часов хорошенькая горничная помогла мне немного рассеять мой гнев, но обиду мою унять она была не в силах, за что была отправлена обратно, а я поддался сну.

Мы продолжали жить в своей хибаре на краю заброшенного завода, заниматься своими делами и в принципе никому не мешали. Лестат больше не появлялся с той встречи, но, стоит отдать ему должное, те документы, что он для нас вытащил сыграли нам на руку и мы смогли стеснить многих поставщиков с рынка, пусть и не на долгий срок, но все же. Я усиленно пыталась выкинуть из своей головы этого блондина, который оказался настолько наглым, что и оттуда никак не собирался уходить. Бесспорно, запечатление во многом мне мешало. Во-первых, я не могла просто так от него избавиться. Даже несмотря на то, что ему там лет уже неведомо сколько, серебро еще никого из нас не спасало. Во-вторых, я и правда думала о нем слишком много, чего делать крайне не стоило, а еще это постоянно присутствие его чувств и эмоций... Ухх как меня это бесило. В общем ладно, с ним я разберусь как-нибудь позже при удобном случае, а пока мне нужно было заняться своими делами. На дворе уже была ночь, как я вдруг почувствовала присутствие чужаков, причем это были далеко не оборотни, а вампиры. И тут же с нижнего этажа послышался сначала крик, а затем рычание и я тут же подскочила с дивана, распахивая дверь. Но не успела я ничего сообразить, как меня перехватили за горло, отрывая от пола. Сначала я вцепилась в руку, что меня держала, пытаясь ее оторвать, но ничего не вышло, так что я со всей силы пнула его в живот, отчего пальцы свои он все-таки разжал и я рухнула на пол. Он начал говорить о том, чтобы мы освободили это место сейчас же, но был благополучно послан нахер. Я тут же поднялась на ноги и собиралась уже обернуться, как он ударил меня с такой силой, что я мало того, что пролетела через всю комнату, так еще и в окно вылетела, разбивая стекло собственным телом. Мы находились на втором этаже, так что стоило мне приземлиться на спину, как из меня дух весь вышибло и глаза начали закатываться. Я пыталась вобрать в себя воздух, но это было невозможно, я даже пошевелиться не могла. Краем глаза я видела, как дерутся мои оборотни и вампиры, но одно за другим их отшвыривали в сторону, как ни в чем не бывало. Мне все-таки удалось начать дышать спустя некоторое время и я попыталась подняться на ноги, но тут же получила пинок под живот, отчего отлетела в сторону. Я пыталась обернуться, но сил пока было недостаточно. В нос ударил резкий запах бензина, а затем меня ослепил яркий огонь, которым полыхнуло здание, в котором мы жили. Там было все - товар, деньги, документы, но меньше всего меня это сейчас волновало. Я видела несколько обездвиженных оборотней, это были мои оборотни и меня вдруг переполнила такая ярость, от которой глаза пеленой застилало. Я схватила первую попавшую железную палку, что была перед моим носом, а затем резко развернулась, с размаху ударяя ей вампира, что навис надо мной. Его челюсть неприятно хрустнула и сместилась в сторону, а я, размахнувшись еще раз, ударила его еще раз, на этот раз проделывая дыру в черепе. Он тут же рухнул к моим ногам, правда я знала, что у кровососов все заживает. Не успела я опомниться, как меня снова ударили, на этот раз чем-то более тяжелым и я отлетела на несколько метров в сторону, прямо туда, где сейчас полыхал огонь. Я приложилась головой к бетонной стене и на этот раз точно ничего не смогла бы сделать. Перед глазами все поплыло, звуки все смешались в один неразборчивый. Я чувствовала, как теряю сознание и последнее, что я увидела, так это большого белого волка в огне, чьи пасть и грудь были в крови.
Сначала раздался непонятный шум в ушах, который нарастал с такой силой, что я резко распахнула глаза. Стоило мне это сделать, как шум замолк, будто бы по щелчку. Перед глазами все плыло, но постепенно картинка начала проясняться и я увидела какую-то комнату, которую раньше никогда не видела. Мозг еще с трудом соображал, но достаточно быстро восстановил все отрывки произошедшего. Я резко поднялась на постели, отчего спина отдалась такой болью, что я тихо простонала, боясь сделать даже вдох. Перед моими глазами тут же отворилась дверь и на ее пороге показался Лестат. Какого лешего вообще тут происходит? Где все остальные? Я нахмурилась, но парень подошел ближе, тут же укладывая меня обратно. Я бросила на него не особо довольный взгляд.
- Какие к черту кости? Где все?
Я нахмурилась еще больше, недоверчиво глядя на парня, но осталась лежать, потому как шевелиться сейчас и впрямь было чертовски больно.
- Что ты собираешься мне рассказать?
Я замерла, услышав слова Лестата, а потом тихо покачала головой. Нет, они не могли все погибнуть. Это было невозможно. Я долго молчала, пытаясь прогнать тот противных, холодящий страх от себя.
- Неет, это бред какой-то.
Я снова попыталась встать с постели, скрипя зубами от боли. Я попыталась отмахнуть от себя руки парня. Я не верила ему, я не верила в то, что всех их перебили, как щенков, это просто в голове у меня не укладывалось.
- Не трогай меня.
Прорычала я в ответ. Я все-таки села на кровати - тело еще было ослабленным и дрожало от боли. Я подняла на Лестата глаза, что сейчас были наполнены яростью, болью и злобой. Нет, злилась я не на него, злилась я сейчас на тех ублюдков, что это устроило. На этих чертовых кровососов, что перебили всех, кто был моей семьей уже много лет, с тех самых пор, как меня обратили.
- Я тебе не поверю, пока не увижу своими глазами, что ты говоришь правду.
Я смотрела внимательно в его глаза, стараясь почувствовать в нем хоть капли лжи, но на нее и намека не было. Я чувствовала, как ком подступает к горлу, как тело начинает дрожать еще сильнее, но уже не от боли физической, а от той, что переполняла меня сейчас изнутри. Мне хотелось кричать, мне хотелось бежать и что-то делать, мне хотелось убить их всех. Мне доверили свои жизни, за мной шли, слепо подчиняясь и что в итоге? В итоге всех убили, кроме меня и то, только потому что мне удосужилось повстречать пару в этом городе. Я схватила лампу, что стояла на прикроватной тумбе и со всей силы зашвырнула ей в стену, даже не взирая на собственную боль, а затем склонила голову, опираясь руками в кровать по обеим сторонам от себя. Глаза застилали злые слезы, которые я пыталась сдерживать, но не могла. Не могла, потому что мне было сейчас настолько паршиво, что мне хотелось выть от этого. Я даже не шелохнулась, когда Лестат сел рядом, мне сейчас было совсем не до того, чтобы вести с ним непонятную борьбу. Я покачала головой.
- Кто это сделал?
Я уперлась локтями в собственные колени, зарываясь лицом в ладони и тихо выдыхая. Мне нужно было взять себя в руки, пока я под порывом эмоций не наломала еще больше дров. Хотя, куда еще больше. Я вытерла слезы, поднимая наконец-то голову и оглядывая комнату в поисках своих вещей, потому как сама сейчас сидела в одном нижнем белье.
- Мне нужно идти. Где мои вещи?
У меня болело все тело - спина, ребра, голова, во рту до сих пор стоял привкус собственной крови, но мне и правда нужно было идти, что-то делать, пока я не сошла тут с ума от переполняющих меня эмоций.
- Найду куда. Хотя я даже не знаю, где сейчас нахожусь.
Ага, отлично, с месторасположением мы определились. Теперь оставалось решить, что делать дальше. Я обернулась к Лестату, что сейчас казался слишком серьезным, нежели во все наши предыдущие встречи.
- Спасибо, что открыл мне глаза. Это не проблема.
Хотя на самом деле проблем сейчас у меня прибавилось куда больше, чем могло бы быть. Сгорел весь товар и деньги и теперь покупатели, что внесли предоплату, с меня так просто не слезут. Хотя, с этим бы я наверное тоже разобралась. Ага, как же, я прям мастер разбираться. Черт, насколько же сильно я сейчас была переполнена злостью на саму себя. Я бросила недоуменный взгляд на свою руку, которую взял Лестат, после чего нахмурилась, снова поднимая голову.
- Осталась? Серьезно? И что я буду здесь делать, прятаться? У меня никого не осталось, с меня сейчас покупатели не слезут, да и вообще у меня теперь проблем столько, что можно захлебнуться в них.
Я сощурилась, внимательно глядя в глаза парня, после чего высвободила свой подбородок, снова отворачиваясь от него.
- Спасибо, конечно, что спас мою шкуру, но я не хочу быть обязанной тебе чем-то еще потом.
Спорить сейчас было бесполезно, да и в таком состоянии я вряд ли бы куда-то далеко ушла. Так что недолго думая я снова осторожно опустилась на постель, морщась от боли и накрываясь одеялом.
- Хорошо. Раз у меня есть ты, то почему ты мне даже стакан воды не подал?
Я вскинула бровь, выразительно глядя на парня. Вот же зажиточные какие, а.
- А для чего мне пара, если есть слуги?
Парень вышел из комнаты и я прикрыла глаза тихо выдыхая. Внутри все еще бушевал ураган эмоций, но постепенно он успокаивался, а на его место приходила леденящая пустота. Я никогда не смогу себе простить того, что произошло. Возможно, со временем эта боль уляжется, но пока она была сравнима лишь с открытой рано. Я снова открыла глаза, когда парень вернулся и действительно принес обед, так что я осторожно приподнялась на подушках, усаживаясь по-удобнее, если в моем положении так вообще возможно было сделать конечно.
- Ну вот видишь, сам же справился, а все на слуг сваливаешь.
Я тут же пододвинула к себе под нас, стягивая с него пирожное.
- Надеюсь ты не часто делаешь такие исключения, а то вдруг я привыкну и захочу остаться.
Я не смогла сдержать улыбки после его следующий слов. Я изогнула бровь, глядя на Лестата.
- Знаешь, мои запросы могут расти с геометрической прогрессией.
Я и правда была голодна, потому как эта передряга выкачала из меня достаточно много сил, так что с обедом я управилась достаточно быстро, а затем еще и жажду утолила стаканом прохладной воды. Меня снова начинало клонить в сон, так что я чуть ниже сползла на подушках, прикрывая глаза и усмехаясь его словам.
- Не стоит подогревать во мне соревновательный интерес, а то вдруг проиграешь.
Я покачала головой в ответ на его вопрос.
-Разве что только спать.
Немного помолчав, я снова перевела на него взгляд.
- Спасибо.
Лестат переставил поднос на тумбочку, а я снова прикрыла глаза, практически засыпая, но его слова без ответа все-таки не оставила.
- Заняться тебе больше нечем.
Я еле заметно нахмурилась, почувствовав поцелуй Лестата, но уже не в силах была ничего ответить, потому как все-таки провалилась в сон.

Она не должна была умереть. Я не мог дать ей погибнуть, именно потому, с переломанными костями, шатаясь от слабости в теле я нес ее все дальше и дальше, через лес, что находился за заводом не оборачиваясь на здание, что полыхало огнем. Она тлела, точно спичка и ей оставалось столь же мало времени, так что я вгрызся в собственные вены на руке и приложил к ее губам, чтобы она могла испить хотя бы моей крови. Моя боль, моя возлюбленная, столь важное и значимое для меня, столь ценное и дорогое, что я обязан был оберегать. Она пила, даже не приходя в сознание, инстинктивно, а раны мои почти не затягивались. Лишь когда я ощутил головокружение я отнял свою руку, и продолжил путь. Когда я услышал рычание за спиной, то инстинктивно вскинул искалеченную окровавленную руку и наотмашь ударил волчью пасть, что стремилась нас настигнуть. У меня было мало сил, но я обязан был защитить Мари. Я шел вперед, то и дело отмахиваясь от оскаленных пастей, потому что я знал - стоит мне упасть, и они разорвут нас на части. Отродье, бешеная свора, которая ослеплена была жаждой мести. Сейчас я не смог бы справиться со всеми ними - восемью или девятью, что нас преследовали. А они, точно шакалы чувствовали мою слабость и ждали, когда я сдамся. Я шел пару часов - так долго, и лишь выйдя к дому брата, дойдя до ворот я все же не выдержал и рухнул на колени, у меня не оставалось сил, так что я закричал.
- Рафаэль!
Мы оба были в крови - в моей, в ее, я не знал, и это сейчас было не важно. Они сейчас настигнут нас, но я увидел мужчину, что показался на пороге. Не переставая прижимать к себе хрупкое, изможденное тело девушки я склонил голову, слыша как беснуется свора за моей спиной.
- Брат. Помоги мне.
В моей были двое, которых я любил, лишь двое, ради которых я мог бы отдать свою жизнь и я знал, что брат меня не бросит. Мы ненавидели друг друга, но при том отчаянно любили друг друга. Нуждались друг в друге. И никогда не могла бы быть иначе. Родись мы хоть в тысяче жизней. Он обернулся и направился к стае, что бесновалась за нашими спинами, я услышал рык, скуление и вой, визг, но спустя пару минут все было кончено. Я баюкал Мари на руках, точно ребенка и услышав шаги брата за спиной обернулся, подняв на него лицо полное слез.
- У меня больше нет крови, которую я могу ей отдать.
Ей нужно было гораздо больше, чтобы выжить, но у меня у самого почти не осталось сил. А ее раны даже не начали затягиваться. Брат протянул к Мари руки и он был единственным, кому я мог бы ее передать, потому что он держал ее с величайшей осторожностью. Я поднялся на ноги, пошатываясь и оперся о подставленное плечо, направляясь следом за братом в дом. Мы поднялись на второй этаж и стоило нам оказаться в комнате, как я сам без сил опустился на кровать рядом с Мари, которую уложил Рафаэль, поделившись с ней своей кровью. Я откинулся на спину, отвечая на его слова.
- Нас ждет казнь, брат. Нас обоих. И меня, и ее.
Я тихо рассмеялся - жизнь становилась куда интереснее, чем была раньше. Анклав все знал и видел, ничего не могло укрыться от их взора.
- Я предал Сайлоса Мендосу. Рейнарда Альваро. А это двое глав Анклава. А она. Она просто чудесная, ты представляешь? Она хотела излечить этот мир. Хотела уничтожить тех, кто не способен на исцеление. Нас обоих, в первую очередь. Прекрасная пара, моя пара, верно? Анклав вернулся, мой милый брат, Дамиан Дюваль вернулся, и теперь все будет иначе. Мы будем давать званые балы. Ты помнишь как они прекрасны?
Мари понравится бал, мы сошьем ей платье цвета слоновой кости, украшенное жемчугом и драгоценными камнями, она будет так ослепительна красива, что ни одна женщина не сможет с ней сравниться. И мы будет кружиться в танце снова и снова, пока с рассветом не стихнет музыка.
- О, брат я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь. Я никому не позволю стереть нас с лица земли, ни ее, ни меня, ни тебя. Ни даже ту очаровательную девчушку, которую ты так прячешь от моих глаз. Мы будем жить вечно. Вечно, Рафаэль.
Хочу чтобы музыканты играли ту музыку, которую я так любил в детстве. Зимой будет слишком жарко и мы будем выходить на террасу, вдыхая полной грудью морозный воздух, глотать шампанское из высоких бокалов и гулять по саду, наслаждаясь ледяными статуями.
- Ты боишься за меня? Сомневаешься во мне?
Я тут же обернулся, сверкая глазами, покуда на лице моем засияла детская, почти наивная улыбка.
- Если меня приговорят к плахе, брат, ты отправишься вместе со мной? Это будет такое зрелище. Мы будем словно Тюдоры.
Я снова рассмеялся, мое сознание постепенно угасало, мне нужен был отдых. Нам всем он был необходим. Я улыбнулся.
- Я посплю, я так устал. Позаботься о мой возлюбленной. Она тоже очень устала. Смотри как она прекрасна, когда спит.
Я успел лишь кивнуть на слова брата, прежде чем провалиться в небытие, в котором пребывал, казалось бы так долго. Порой сквозь сон я ощущал чьи-то прикосновения, но они были мимолетны, точно крылья бабочек, а после ускользали от меня в бесконечность. Я не знаю, сколько прошло минут или часов, прежде чем я почувствовал в себе достаточно сил, чтобы проснуться, а потом уловил прикосновение невесомых пальцев к своему лицу. Кто-то гладил меня по голове, перебирал мои волосы и с такой нежностью ко мне могла прикасаться только она. Я перехватил ее пальцы и поднес их к губам.
- Ты мое наваждение?
Я распахнул глаза, глядя на нее. Она была свежа и прекрасна, будто не было огня и ада, через который мы прошли. Ее волосы струились по плечам, она была одета в воздушную белоснежную сорочку, что так красиво обнимала ее точеную фигуру. Я выпустил ее пальцы из своего плена.
- Прошу меня простить, Миледи. Я так устал, дорога в этот дом была такой долгой, а вы так крепко спали.
Она не знала о том, кем является для меня, а я не спешил раскрывать всех карт. Я хотел, чтобы она сама узнала об этом. Я так боялся быть отвергнутым, так боялся, что она не простит меня, не примет моей природы и в то же время я ни на миг не сомневался в ней. В ее доброте.
- Я взял на себя смелость и принес тебя в дом моего брата. Он был столь гостеприимен к нам. Быть может вы расстроены, ведь я заставил ждать кого-то еще, но мне показалось, что слишком рано вы решили оставить меня. Мы только встретились, спустя такой долгий срок.
Я бы не позволил ей покинуть меня так просто, так быстро. И никогда не позволю. Я боготворю ее. Я лелею ее. Я люблю ее. После ее слов я поднялся на ноги и обнаружил, что тоже переодет в легкие штаны и свободную белоснежную рубашку. Я улыбнулся, пригладив волосы и вызвал служанку. Обменявшись с ней парой слов я вернулся к постели и сел на ее край, глядя на Мари. Ее глаза светились тихой лаской. Как она была красива.
- Мой брат отлучился по делам, но нам сейчас же накроют завтрак. Ты проголодалась душа моя?
Я рассмеялся, после чего подал Мари руку и помог ей подняться с кровати, распахивая двери спальни.
- Тогда ее мы отложим на черный день. У моего брата прекрасный дом, есть библиотека, конюшня, сад и бассейн, уверен, что тебе здесь понравится. Столовая внизу, но я сначала немного освежусь, и на пару минут тебя оставлю, если ты не против.
Я наслаждался сиюминутным касанием ее пальцев, а потом она направилась вниз, а я в ванную. Принятие душа не заняла слишком много времени, а после я расчесал влажные волосы и оставил их высыхать на моих плечах, а сам вновь оделся и направился в столовую, где уже накрыли завтрак. Я сел за стол напротив девушки, тут же придвигая к себе тосты с икрой, мясом и яйцами пашот, принимаясь за еду, я так проголодался.
- И как тебе экскурсия, нравится ли тебе здесь?
Этот дом был в разы меньше нашего имения во Франции, но все же здесь было достаточно уютно. Я тут же улыбнулся.
- О, Мари, я так рад. В этот город возвращаются наши старые друзья, друзья, что живут много и много больше нашего. Они будут давать званые вечера, балы. Я так и представляю, как ты скользишь в прекрасном платье посреди гостей, наслаждаясь этим вечером. Столь прекрасно.
После ее слов я кивнул, а потом подкрепился очередным бутербродом. Мне нужно было быстрее восстановить силы.
- Конечно, Миледи. Вы же знаете, что я почти не способен вам отказать.
Мы продолжали беседовать за завтраком и я рассказывал Мари о тех временах, в которых я жил и воспитывался, о дворцовых интригах, о балах, о дуэлях и конных охотах - она всегда так любила слушать об этом, ее так восхищали эти рассказы. Я даже не заметил, как пролетел почти час и я окончательно насытился, а слуги тут же принялись убирать все со стола, а я же протянул Мари руку и сжал ее пальцы, поднимаясь на ноги.
- Итак, переместимся же в гостиную?
Конечно пластинки не сравняться с живой музыкой, но это было все равно многим лучше современных магнитол. Мы поставили пластинку и заиграла прекрасная мелодия Моцарта. Одну руку я уложил на талию девушки, а вторую вытянул, обхватив пальцами ее ладонь и мы принялись кружиться в танце. О, как прекрасна была легкость ее движений, а в белоснежном кружеве она была похожа на ангела. Я наслаждался нашим танцем.
- Как только ты захочешь, мы съездим в город, милая. Нужно подготовить наряды для встречи высокопоставленных гостей.
После ее слов я рассмеялся и легко коснулся губами ее щеки, вскользь, хотя губы горели от этого невинного касания.
- Завтра, это отличный день. Тогда так и поступим. А чем ты намерена заниматься сегодня?
После ее слов я на миг задумался, но потом улыбнулся как ни в чем не бывало. Мне не хотелось бы, чтобы она продолжала эксперименты.
- Увы, все стлело, однако возможно, со временем, мы сможем что-то восстановить. Если ты не передумаешь.
Музыка доиграла и мы выключили пластинку, останавливаясь возле окна и глядя на лес, что шумел там, за садом.
- Этот мир прекрасен и отвратителен одновременно, душа моя. И сколько бы в тебе не было доброты и стремления его изменить, возможно, никто из них не оценит этого. Варвары, лишь единицы из которых достойны твоего внимания. Что могут понять тебя.
Я вздохнул, а после направился на выход из комнаты, увлекая Мари за собой, в комнату отдыха, где были музыкальные инструменты.
- Клянусь, что никогда не сменю поцелуй на укус. Только не с вами. Лишь к двоим я привязан по-настоящему. К вам и к брату.
Мы зашли в комнату отдыха и я помог Мари сесть в кресло, а покуда она выбирала себе книгу я сел за фортепиано, что тут стояло.
- Я знаю, ты любишь, когда я играю. Я скрашу минуты твоего чтения, а потом мы подумаем, чем нам заняться до вечера.

Ну как же так а? Вот скажите мне, ну кто еще мог бы оказаться в такой ситуации? Ночью, я шла вдоль трассы, и с одной стороны был темный лес, а с другой пустынная дорога. Мало того что я замерзла, устала и заревела себе все лицо, так мне еще было страшно! Да любому будет, особенно если он смотрел хотя бы один ужастик! Я даже не знала где я нахожусь, у меня не было при себе даже телефона и я даже не знала чего я боялась больше, что никто не остановится вдоль дороги, либо же что остановится кто-то плохой. Но и в лес мне идти было страшно, я помнила как Рафаэль рассказывал, что там есть волки, да и сама тогда слышала рычание. Я шла и шла, уже ног не чувствуя, а потом вдруг наткнулась на широкую развилку, песчаную дорогу, что вела вглубь леса, но она была широкой и явно проезжей. Скорее всего там находился какой-то особняк, ну или хотя бы сторожка, и я могу попросить помощи у других людей. Преисполненная оптимизма и стараясь не смотреть по сторонам и не думать обо всяких домах с привидениями, я побыстрее зашагала вперед. Время было два часа ночи, холод собачий, а я была в коротком платье, чулках и кожаной куртке! И нет я не глупая, просто мы же ехали на машине! Ну до того, как я из нее выскочила и пошла пешком... Ладно. Была не была, журналисты и не в такие передряги попадают. Дорога была достаточно длинной, но в итоге я вышла к воротам и правда же - огромного особняка, а возле самых дорог стоял еще небольшой двухэтажный домик - в романах это были дома для слуг, и там даже горел свет. Поблагодарив всех Богов я яростно начала стучать в окошко, пока там не появился какой-то старик, и увидев меня он тут же поспешил на улицу, а я кинулась к воротам, обхватив пальцами прутья.
- Дяденька, родненький, пустите пожалуйста! Я совсем из сил выбилась!
У меня снова слезы покатились, но это от жалости к себе самой скорее всего. Старичок отпер ворота и позволил мне зайти, причитая о том, что вообще за ужас со мной приключился и что вот сейчас он хозяина все расскажет. Я только кивала, потому что у меня уже зуб на зуб не попадал, а потом меня наконец-то завели в огромный и теплый дом и сначала я даже опешила - здесь все было такое.... под старину. Эдакий классический ампир, с элементами современного века и это было очень красиво. Старичок ушел, а я же подошла поближе к разожженному камину, протянув к нему руки, которых вообще почти не чувствовала. Больше всего мне хотелось сейчас лечь на пол рядом с камином и вообще не двигаться. Я даже глаза прикрыла от удовольствия. Я вздрогнула, когда услышала голос мужчины и резко обернулась, даже зависнув, когда увидела Рафаэля. Вот вообще я хотела сказать что-то остроумное. Или дерзкое. Или и то и другое, но вот увидела его в халате, такого спокойного и стало так страшно из-за того, что со мной тут случилось, и так обидно, и вообще капец как плохо, что я просто расплакалась, как маленькая, захныкав при этом.
- Я испуга-а-лась....
Ну вообще я правда испугалась. Я же не ожидала, что мне придется еще и из машины бежать. И что вообще все так будет. Рафаэль тут же подошел ко мне, накрывая меня каким-то пледом и я подняла на него глаза. У меня кажется губы дрожали. Да и вся я тоже. Ой как некстати.
- Он был таким хорошим, а потом сказал что я раз так оделась значит я.... знала на что шла, а я вот вообще не такая! А он меня в лес увез, на машине, и когда остановился я выскочила, и даже телефон там и сумку оставила, и убежала, а он уехал и я тут шла... одна.... по лесу!
На самом деле мне повезло, что все вот так закончилось. Могло быть гораздо-гораздо хуже. Украсила бы собой криминальные хроники города. Кажется Рафаэль разозлился, потому что вот так нахмурился, аж страшно стало. Я прерывисто вздохнула и кивнула, жалобно вскинув брови.
- А ведь знаете, там в сумочке был новый телефон. Откладывала на него. Копила. И студенческий. А самое главное - мой блокнот!
После его слов я вдруг замерла, даже забыв, что я вообще-то тут плачу.
- Поможете? Мне? Но как....? Я ведь только его имя знаю.... Мы впервые встретились....
Кажется это и правда звучало слишком легкомысленно. После слов Рафаэля я покачала головой.
- Нет нет, вы что. Я сама все восстановлю, а телефон у меня и старый остался. Вы итак постоянно мне помогаете.
После его слов я шмыгнула носом и вытерла слезы, тихо смеясь.
- Свожу. Обязательно.
Я оглянулась по сторонам с улыбкой, припоминая наш предыдущий разговор.
- А вы оказывается и правда древний лорд, живущий в замке? Ой, то есть граф. И дворецкий у вас есть.
После его слов я рассмеялась, а потом подошла к дивану, осторожно садясь на краешек. Мне принесли чай и я поблагодарила дедулю, взяв чашку и грея об нее руки, а потом сделала пару глотков, чувствуя, как постепенно начинаю согреваться. Да, мне действительно везет.
- Знаете, начинаю вам верить. Стоит мне оказаться в беде и вы мистическим образом появляетесь рядом.
После слов Рафаэля я покачала головой и улыбнулась.
- Ну где-то пятьдесят на пятьдесят. Сейчас уже семьдесят на тридцать. Еще немного и поверю, что вы трехсотлетний оборотень.
Никогда бы не подумала, что такой человек как он вообще может рассказывать такие сказки. Но мне с ним было так спокойно, так хорошо, и я так себя чувствовала, как будто меня вот вообще никто-никто не обидит. Эх, какой мужчина пропадает. Жизнь порой несправедлива. Я засмеялась.
- Простите, что не оправдала ваших ожиданий. А у вас нет еще знакомых оборотней? Может мне с таким попробовать строить отношения? Ну я к тому, что самцы обычно же девочек не обижают? Ну если взять в пример например собак. У меня у папы были собаки, я знаю!
После его слов я кажется слегка покраснела, ну тут же покачала головой.
- А я и не о вас говорила, а о ваших знакомых. И на собаку вы не похожи. Ну наверное, я же не видела какой вы в полнолуние.
Я выглянула за окно чтобы убедиться, что там и правда полнолуние, а потом перевела расстроенный взгляд на Рафаэля.
- Ну вот, вы меня обманули. А я ведь вам почти поверила. Все мужчины обманщики, да?
Я допила чай и поставила пустую кружку на туалетный столик, поднимая глаза на Рафаэля.
- Ну как же, вы же сами сказали. Полнолуние, а вы это все еще вы.
Я улыбнулась, и из его слов конечно сначала выдернула те, что мне понравились больше всего.
- Вы назвали меня милой? Меня так в последний раз бабулечка называла. А что там про полнолуние?
Я тут же рассмеялась, чуть вскинув голову.
- Ай яй, вы делаете как я. Выбираете то что вам хочется. Хотя фаза луны это тоже романтично.
После его слов я вдруг осмелела и вскинула бровь, хотя глаза все же отвела.
- Это предостережение, просьба, дружеский совет или вам это не нравится?
После его слов я внимательно на него посмотрела. Разве может вот быть такое, что я ему интересна? Эх, хотелось бы, но наверное нет. Он ни разу не давал какого-либо повода мне думать, что я его заинтересовала. Я достаточно согрелась, так что стянула с себя плед и поднялась на ноги, подойдя к книжным полкам. Так странно, на свидание я одевалась и считала себя неотразимой, а сейчас вот казалась себе по детски глупой в коротком красном платьишке, с чулками, накрашенная как взрослая. Почему-то рядом с ним я чаще всего чувствовала себя маленькой девочкой.
- У вас так много книг, на стольких языках. Вот бы сюда на недельку каникул...
Но у меня было мало времени, чтобы что-то читать, ведь я преимущественно писала сама. Вот бы и мне жить вечно. Ну или пару сотен лет. После его слов я обернулась, внимательно глядя на него, а потом снова подошла к камину, глядя на то как в нем играет пламя.
- Знаете, вы ко мне очень добры. Не знаю уж почему. Какая же у вас обратная сторона?
Я знала, что ничего в этом мире не бывает абсолютно плохим или абсолютно хорошим. В каждом есть и темное и светлое. Я улыбнулась.
- Потому что идеальных людей не бывает, а вы мне именно таковым и кажетесь. Так что следуя законам моего любимого жанра, у вас есть какой-то темный секрет в прошлом, проклятый родственник или груз вины, который мешает вам жить. Признайтесь же, я в чем-то угадала?
Я отошла от камина и еще немного прошлась по комнате, осматриваясь, а потом снова села на диван.
- Никак. Я рада, что у меня появился такой друг как вы. Вы отличаетесь от других. Не злой, не грубый, не склоняете меня к сомнительным связям, оказываетесь рядом если я в беде. С вами интересно разговаривать. Даже не думала, что встречу такого как вы.
Эх, Рина-Рина, вот только ты можешь встретить такого чудесного, и ничуть его не заинтересовать. Просто победительница по жизни. Постепенно мои глаза начинали слипаться, так что я поджала ноги и закуталась в плед, сползая на подушки.
- Вы не сюрприз, вы самородок. Спасибо, что в очередной раз меня спасли.
Я и правда так перенервничала, так перепугалась, что сейчас мне хотелось спать. После его слов я улыбнулась.
- Хорошо, тогда если я так и не встречу свою любовь, то попрошу вас найти мне хорошего мужа.
После его слов я на миг вскинула голову, зевая и прикрывая роль ладошкой.
- Неужели вам от этого грустно? Я лишь хотела сказать, что доверяю вам такое ответственное дело.
Вот вообще я бы и за вас с радостью замуж вышла, но вы же не позовете. Я вам кажется вообще не нравлюсь. Вредный граф. Я улыбнулась.
- Ну тогда я буду вечной старой девой, которой не суждено познать любовь. Раз уж вы лишаете меня своей поддержки.
После его слов я посмеялась, а потом окончательно скатилась на подушки, зарываясь в них лицом.
- Моя юность мое преимущество! И вообще, откуда вы знаете, вдруг я мечтаю о свадьбе в старых традициях, венчании по обычаям, кружевном платье с не пышной юбкой и букете полевых цветов в руке? Где-нибудь на краю мира, в католической церквушке?
После его слов я рассмеялась, а затем вдруг вспомнила о детской игре и улыбнулась.
- Хорошо, тогда раз я сплю на новом месте, то попрошу жениха мне присниться. А завтра вам обязательно расскажу.
После его слов я пожелала ему спокойной ночи и мужчина оставил меня, выключив свет, так что теперь комнату освещало лишь пламя камина, которое убаюкало меня так быстро, что я даже не успела понять, что произошло.